Фабио Фарих, И. Даксергоф

Над снегами

Москва, 1932 год. Молодая гвардия, ОГИЗ.

ПЕРВЫЙ ЛЕД

«Литке» взял курс в глубь Анадырского залива. Волнение немного стихло, но стал массами попадаться блинчатый лед. Толчки следуют один за другим. Некоторые из них были настолько сильны, что приходилось хвататься за что попало, чтобы не слететь и не потерять равновесия. Летели вещи, звенела посуда, слышались крепкие словечки по адресу Арктики и строителей ледорезов. Никто из нас не плавал на ледоколе, но почему-то мы все думаем, что ледокол идет мягче. Его конструкция и тактика по отношению льдин совершенно иная. Наваливаясь закругленным носом на льдину, он поднимает край ее на воздух, медленно подминает под себя и давит всей своей тяжестью. Ледорез более легкомыслен. Своим острым носом, похожим на нос легкой яхты, он налетает на льдину и режет ее пополам. Режет — это слишком мягко, он колет ее своим носом и своей скоростью. «Литке» — ледорез. Он налетает… Тррах… Тяжелый привинченный рояль с жалобным стоном оборванных струн срывается с места и летит к противоположной стоне. За слетевшей крышкой тонкими змеями потянулись блестящие струны. Я также на полу и пробую свои бока…

Льда все больше и больше. Тянувшийся за кормой лаг, который отсчитывал пройденные мили, выбрали. Льдом уже оторвало одно из его перьев. Больше им пользоваться нельзя. Машины перевели на малый ход. Судно стало проходить за вахту только восемнадцать миль вместо прежних пятидесяти. Приходится обходить все чаще и чаще встречающиеся на пути ледяные горы. Вплотную, почти касаясь бортом, мы проходим мимо больших многолетних айсбергов. Что видели они на своем веку? Какие суда проходили мимо них?

Темной ночью, когда яркий носовой прожектор пробивает толщу тьмы, в освещенный клин одна за одной попадают белые призраки льдин. На некоторых вытоптанные следы белых медведей и темные продолговатые тюленьи лежки. Одна за одной они медленно уплывают назад и пропадают в чернильной тьме ночи…

Одиноко, сиротливо гудя, пробирается «Литке» среди льдов. Но видно края темноты, не видно конца ледяной пустыни.

Начался снег. Сильный ветер закружил перед прожектором целый снежный вихрь. В какую-нибудь минуту видимость сократилась до десятка метров. Острые снежинки колют в лицо. Ход еще более замедлили. Палуба меньше содрогается. Еще жалобнее гудит низкий, похожий на рев раненого медведя гудок «Литке». Началась пурга.