"Тибор Фишер. Книжный червь" - читать интересную книгу автора

Ну да ладно. Он принялся за кофе и рисовый пудинг, присыпанный корицей:
желтое на белом, словно синяки на коже. Хочется порой наплевать на тормоза и
дать себе волю. Обычно он избегал извлекать на свет последнюю карту из
отцовской колоды: грустнее всего было то, что они с отцом даже не испытывали
к друг другу ненависти. Будь это хотя бы ненависть... Даже ее не было. Он
честно играл роль сына - ну почему бы и отцу тоже хоть немного не
притвориться? Уже потом, много лет спустя он что-то понял в отце. Ехал в
поезде - и вдруг увидел старого школьного приятеля. Последний раз они
виделись лет пять назад. И - он не стал подходить к нему и затевать
разговор: что бы он сказал? Забавно, правда: в мире, где со спутника можно
разглядеть, какой пастой ты чистишь зубы, в мире, где достаточно нажать
кнопку - и миллионы слов тут же будут доставлены за тысячи километров, в
мире, где у тебя есть выбор погрязнуть в любом из сотен телесериалов, снятых
в Европе ли, Америке, Азии - в мире, где нельзя ни скрыться, ни обрести
тишину и покой, он не знает, что с отцом, а знал бы - ему все равно нечего
папашке сказать.
- Вы много читаете, - заметил ненавистный засранец, сидящий напротив,
указывая на два лежащих на столике открытых романа. Он лишь кивнул, - не
отпираться же, к тому же, не хотелось давать зацепку для разговора.
- Книгам далеко до настоящей жизни!
- Что верно, то верно. Книги намного лучше! - пожал он плечами,
перебирая при этом тридцать две библиотечных карточки, чтобы извлечь
затесавшуюся среди них кредитку.
Еще одна экстраваганца двадцать первого века. Там, за океаном, в
стране, где вечно идет дождь, небольшие денежные суммы, - в документах на
них указано его имя, - стекаются, как паломники, в некий кембриджский банк;
тогда как на адрес в Лондоне тянутся долги (минимальные, заметим!),
сделанные им в Америке, чтобы получить в столице Англии подпись Эльзы, -
именно Эльзе он обязан возможностью пользоваться этим кусочком пластика.
Ему было хорошо. Как бывает от рисового пудинга и чашки кофе. Кто еще в
этом ресторанчике мог бы на это претендовать? Кто еще в этой забегаловке
знает, как это бывает? Да и во всем Нью-Йорке - тоже? Собственно говоря - в
целом свете этого, кроме него, никто не знает.
По дороге в Публичную библиотеку он заглянул на почту -
поинтересоваться, что там пришло по его душу. Чек. Один-единственный - зато
на целых три месяца позже, чем ему полагалось бы придти. Книга на рецензию -
надо будет написать триста слов, чтобы с прямотой римлянина сказать, на
какие книги она похожа, и еще триста, чтобы, покривив душой, сказать: перед
нами весьма оригинальное и интересное произведение. Приглашение на
конференцию.
Несколько писем от Эльзы - день рожденная пачка корреспонденции. В
последнее время он испытывал сильное искушение не распечатывая отправить это
добро в мусорную корзину; не первый год в письмах Эльзы на все лады
повторялось одно и то же: она работала на той же работе, жила в той же
квартире и из одного послания в другое теми же самыми словами она поверяла
ему свою озабоченность его судьбой и свои к нему теплые чувства... Он было
думал, что когда-нибудь ей надоест размазывать эти сопли по бумаге не
меньше, чем ему - их читать, однако же - нет; раз встав на этот путь, Эльза
так и ехала по накатанным рельсам.
Что ж, в упорстве Эльзе не откажешь. Это, пожалуй, было ее единственной