"Тибор Фишер. Философы с большой дороги" - читать интересную книгу автора

причине сильного ощущения встречного недоброжелательства, но - тем
категоричнее императив: надеть маску дружелюбия и обаять собеседников,
поскольку в этом случае полицейские начинают нервничать, задаваться
вопросом: а не ошиблись ли они дверью?
Помните одно: они всего лишь делают то, что считают своей работой, -
именно это я пытался не упустить из виду, когда эти бугаи приподняли мое
тело, чтобы сподручнее было садануть его об пол. Потом они взяли под прицел
своих многочисленных пушек мою несмиренную плоть (отвратительно бледную и
покрытую гусиной кожей), тогда как я подумывал, не предложить ли им чашечку
чая или чего покрепче. Вскоре стало ясно: я, убей бог, не знаю, где здесь
кухня. Но где-то же она должна быть. Ладно, не важно, где тут хранятся все
эти чайные причиндалы. Имея достаточно сил для отправления минимальных
жизненных функций, я любовался участком пола у меня под носом (и извещением
типа "благодарим, что выбрали нас" из зет-знает-какого банка), ни на
мгновение не теряя собранности.


Никуда не годные полы Ист-Энда 1.1

Было презябко.
Зато на полу - сколько раз, распластавшись на полу ничком, я ощущал
исходящий от него комфорт; полы - они поддерживали меня во всех
коловращениях жизни. Стабильность и еще раз стабильность, дорогие мои полы.
Квинтэссенция замечательнейших качеств: надежности, готовности поддержать в
трудную минуту, простоты, терпимости. Не важно, что поза ваша нелепа, ваши
конечности - или иные точки соприкосновения с полом - саднят и ноют, но вы
знаете: серьезная травма вам не грозит, распластавшись на полу, вы надули
закон гравитации.
Руки мои были заломлены за спину, основным предметом созерцания
служили мне ботинки полицейских, я же тщетно пытался обрести душевный
покой, вызвав в памяти максиму Ницше: "Что не убьет меня, то даст мне
силу". Здесь бы прибавить: то, что вас не убьет, может быть чертовски
неудобным и способно наградить вас тем еще насморком. Я чихнул, даже не
прикрывшись рукой, и исторг содержимое своих носовых пазух на то самое
место, что отделяло мои ноздри от надраенных до блеска башмаков ведущего
расследование детектива, - где оно и распласталось, устроившись, как у себя
дома.
С Ницше, который - тут уж ничего не попишешь - не оставил никаких
указаний, как вести себя, лежа на холодном полу со скрученными за спиной
руками, при обстоятельствах, не делающих вам чести, - с Ницше одна
проблема: вы никогда не можете быть уверены, иронизирует он или говорит
всерьез.
Точно такая же проблема встала перед столичной полицией, стоило ей
всерьез мной заняться. В глазах стражей закона мои объяснения выглядели
крайне неубедительно.
Мы завязли на первом же вопросе. Моя фамилия. Гроббс. Я их не виню.
Могу понять, что это - одна из тех фамилий, которые легко принять за
неудачный экспромт, если не за оскорбление. Учитывая, что говорят по этому
поводу словари, - дурацкая фамилия.
Не столь дурацкая, как, скажем, Гробб-Секвойя - можно ведь и такую