"Мария Луиза Фишер. Нежное насилие" - читать интересную книгу автора

"Впрочем, полной аналогии, конечно, нет",- призналась она самой себе.
Она, Хельга, в те годы полностью доверяла мужу, была убеждена, что принесла
ему счастье, никогда и мысли не допускала о том, что его заинтересует другая
женщина. Вплоть до сегодняшнего дня Хельга не могла понять, что толкнуло
Густава в объятия этой вульгарной девчонки Жозефины. И не только в сексе тут
было дело, ведь его им хватало и в собственном браке... Как бы там ни было,
измена Густава была для нее как гром среди ясного неба.
Другое дело - супруга Жан-Поля. Как ее зовут? Чем она занята? Сколько
ей лет? Есть ли у нее дети? Почему Катрин никогда и словом о ней не
обмолвится? Ведь эта законная жена должна понимать, что ее муж не хранит ей
верность. Как можно ожидать этого от человека, который постоянно в пути,
этакий писатель-путешественник? "Писатель-путешественник" - одно название
чего стоит! Да и вообще звучит все это несерьезно. Нет сомнений, что Катрин
для него - лишь одна из многих. Как же может хорошо воспитанная дочь Хельги
пускаться в такую авантюру?
Если бы можно было хоть раз высказать все это Катрин прямо в глаза...
Но это не привело бы ни к чему, кроме крика, слез и брани. Бессмысленно.
Когда на нее, Хельгу, обрушилось жестокое разочарование из-за измены
Густава, она отказалась от мысли устраивать какие-то сцены. Она просто
упаковала свои чемоданы, взяла за руку ребенка и пошла прочь.
Если бы она уступила своему желанию высказать дочери все, что она
думает о ее поведении, то пришлось бы сделать и следующий шаг - выбросить ее
на улицу. И что бы стало тогда с Катрин? А с Даниэлой? И только ей, Хельге,
опасаться нечего, она способна шагать по жизни и в одиночестве.
Это она доказала, уйдя от Густава. Она не приняла от него никаких
денег - взять их казалось ей постыдным после того, что он совершил. Вместо
этого она уговорила родителей выплачивать ипотечные взносы за дом,
расположенный на улице Моцарта, чтобы этот дом стал частью ее наследства.
Вложив соответствующие средства, она оборудовала на первом этаже торговую
лавку и, став хозяйкой "Малой вязальни", обрела независимость. Ей было
необходимо доказать Густаву, что она обойдется и без него. Хельга с
удовольствием бы вернула себе и девичью фамилию, но отказалась от этого
только ради Катрин.
А теперь Густав ставит себе в великую заслугу, что устроил для Катрин
эту квартиру в Дюссельдорфе. До чего же глупо этим гордиться! Ему бы никогда
не собрать нужную сумму за такой короткий срок, если бы она, Хельга, тянула
из него деньги, как это делают другие женщины после развода. И для чего
дочери эта квартира? Намерение Густава очевидно: вбить клин между Хельгой и
дочерью. Но до сих пор это ему не удалось, да никогда и не удастся. Пусть
Катрин, если это ей нужно, время от времени катается в Дюссельдорф и
обратно, встречается там с каким-то мужчиной или пребывает одна - Хельга и
дальше будет помалкивать. Придет время - и Катрин все же поймет; поймет, как
хорошо в родном доме; поймет и то, что вовсе не обязательно иметь для
счастья мужчину. Ведь сама она, Хельга, доказала это дочери собственной
жизнью. А если бы захотела, то всегда могла бы с кем-то сойтись.
Хельга опорожнила стопку и поставила ее на стеклянную полку перед
зеркалом. Сняв юбку и бюстгальтер, она прыснула дезодорантом. Качающееся
овальное зеркало было недостаточно велико, чтобы рассмотреть себя с головы
до ног. Но ей это не обязательно. Она знала, что может быть вполне довольна
своей фигурой. Конечно, талия уже не такая, как у девушки, да и грудь