"Ф.Скотт Фицджеральд. Алмаз величиной с отель "Риц"" - читать интересную книгу автора

воображении: цветы и золото, женщины и звезды - всего лишь прообразы и
пророчества этой несравненной и недостижимой юношеской мечты.
Дорожка сделала плавный поворот, и Джон, обойдя густые кусты роз, что
наполняли воздух тяжелым ароматом, зашагал через парк в ту сторону, где
виднелся под деревьями мох. Джон никогда не лежал на мху и теперь хотел
проверить, справедливо ли употребляют сравнение со мхом, когда говорят о
мягкости. И тут он вдруг увидел девочку, шедшую по траве ему навстречу.
Красивее он никогда никого не встречал.
На ней было короткое белое платьице, едва закрывавшее колени, на голове
- венок из резеды, перехваченный в нескольких местах синими полосками
сапфира. Ее босые розовые ноги разбрызгивали росу. Она была немножко
моложе Джона - не старше шестнадцати.
- Здравствуй, - тихонько окликнула она его, - я Кисмин.
Но для Джона она была уже куда больше, чем просто Кисмин. Он подошел к
ней осторожно, едва переставляя ноги, боясь отдавить ей пальцы.
- Ты меня еще не видел, - сказал ее нежный голос. А синие глаза
добавили: "И много потерял!" - Вчера вечером ты видел мою сестру Жасмин, а
я вчера отравилась латуком, - продолжал ее голос, а глаза добавили: "А
когда я больна, я очень мила, и когда здорова - тоже".
"Ты произвела на меня потрясающее впечатлений, - ответили глаза Джона,
- я и сам все вижу, не такой уж я тупица".
- Здравствуй, - ответил он. - Надеюсь, ты уже здорова? - "Душенька", -
трепетно добавили его глаза.
Джон заметил, что они идут по тропинке. По ее предложению они уселись
на мох, и Джон даже не вспомнил, что хотел определить его мягкость.
Он придирчиво судил женщин. Любой недостаток - толстая щиколотка,
хрипловатый голос, неподвижный взгляд - совершенно его отвращали. А тут
впервые он сидел рядом с девушкой, которая казалась ему воплощением
физического совершенства.
- Ты с востока? - спросила Кисмин, проявляя очаровательный интерес к
нему.
- Нет, - ответил Джон просто, - я из Гадеса.
То ли она никогда не слыхала о таком месте, то ли не нашлась что
сказать, но только она оставила эту тему.
- Я поеду этой осенью на восток, в школу, - сказала она. - Как ты
думаешь, понравится мне там? Я поступлю в Нью-Йорке к мисс Балдж. Там
очень строгие правила, но субботы и воскресенья я все-таки буду отдыхать в
нашем нью-йоркском доме, со своими. А то отец слыхал, будто там девочки
обязаны всегда ходить попарно.
- Твой отец хочет, чтобы вы были гордыми, - заметил Джон.
- Мы и так гордые, - ответила она с достоинством, сверкнув глазами. -
Никого из нас в детстве ни разу не наказывали. Отец так велел. Однажды,
когда Жасмин была маленькой, она столкнула отца с лестницы, так и то он
просто встал и, хромая, ушел.
Мама была... э... удивлена, - продолжала Кисмин, - когда узнала, что ты
из... ну, оттуда, откуда ты, понимаешь. Она сказала, что во времена ее
молодости... Но видишь ли, она испанка и у нее старомодные взгляды.
- Вы тут подолгу живете? - спросил Джон, желая скрыть, что его задела
последняя фраза. Намек на его провинциальность показался ему обидным.
- Перси, Жасмин и я проводим здесь каждое лето, но на следующий год