"Ф.Скотт Фицджеральд. Алмаз величиной с отель "Риц"" - читать интересную книгу автора

самого судного дня? Или же, если они ускользнут из ловушки, внезапный клуб
дыма и разорвавшийся снаряд повергнут их на землю и тем доставят
"неприятность" матери и сестрам Перси? Джон тряхнул головой, и с
полураскрытых губ его сорвалось беззвучное подобие смеха. Какое
безрассудство там скрывалось? Какая благовидная уловка чудака-креза? Какая
страшная золотая тайна?
Шиншилловые облака проплыли мимо, и горная ночь сделалась светла как
день. Кирпичная дорога мягко льнула к толстым шинам; путешественники
обогнули тихое озеро в лунном свете, на миг погрузились во мрак соснового
бора, прохладный и остро пахнущий, и вдруг очутились в широкой аллее,
которая переходила в большую лужайку, и возглас восторга, вырвавшийся у
Джона, раздался одновременно с лаконичным "мы приехали", произнесенным
Перси.
На берегу озера, выделяясь в ярком свете звезд, вздымался прекрасный
замок; сияя мрамором, он достигал середины примыкающей горы и, полный
изящества, совершенной симметрии и полупрозрачной женственной томности,
как бы растворялся, сливаясь с густой чернотой соснового бора.
Многочисленные башни, стройный рисунок наклонных парапетов, чудо
высеченных в стене окон - овалов, семиугольников и треугольников золотого
света, размытая мягкость перемежающихся плоскостей из звездного света и
синих теней - все отдалось аккордом в душе Джона. На верхушке одной из
башен, самой высокой, с самым массивным основанием, какое-то открытое
устройство из ламп создавало впечатление плывущей волшебной страны; и в то
время как околдованный Джон восторженно смотрел вверх, оттуда доносились
тихие флежолеты скрипок - музыка такая вычурная и старомодная, какой он
никогда не слыхал. Еще миг - и автомобиль остановился перед высокой
мраморной лестницей, вокруг которой в ночном воздухе реял аромат мириад
цветов. На верхней площадке бесшумно распахнулись большие двери, в темноту
выплеснулся янтарный свет, очертив изящный женский силуэт, и женщина с
высокой прической протянула к ним руки.
- Мама, - сказал Перси, - это мой друг, Джон Энгер из Гадеса.
У Джона осталось от того первого вечера ошеломляющее впечатление
множества красок, мимолетных физических ощущений, нежной, как любовный
шепот, музыки, красоты предметов, огней и теней, движений и лиц. Там был
мужчина, который стоя пил переливающийся всеми цветами радуги напиток из
хрустального наперстка на золотом стебле. Там была девочка с лицом,
похожим на цветок, одетая как Титания, с сапфирами в волосах. Там была
комната, где стены из сплошного неяркого золота подались под его рукой, и
была комната, как бы воплотившая представление Платона о последней
темнице: потолок, пол, стены - все были сплошь выложено алмазами, алмазами
всевозможных размеров и форм, так что, освещенная высокими фиолетовыми
лампами, стоящими по углам, комната слепила глаза белым блеском, ни с чем
не сравнимым, существующим за пределами человеческого желания или мечты.
Мальчики бродили по лабиринту этих комнат. Иногда пол у них под ногами
вспыхивал сверкающими узорами, подсвеченными снизу, варварски
дисгармоничными по краскам, и узорами пастельно-нежными, и узорами
чистейшей белизны, и узорами, представлявшими собой сложнейшую, искусной
работы, мозаику, которую вывезли из какой-нибудь мечети на Адриатическом
море. Иногда под толстым слоем хрусталя просвечивала вихрящаяся синяя или
зеленоватая вода, населенная быстро мелькающими рыбами и радужными