"Ф.Скотт Фицджеральд. Первое мая" - читать интересную книгу автора

- очаровательную, веселую, упоенно болтающую о каких-то пустяках, и этот
образ пробудил к жизни множество воспоминаний. Перед ним снова возникло ее
лицо... Все годы, проведенные в университете, он испытывал восторженное и
робкое преклонение перед этой девушкой. Он любил рисовать ее - в его
комнате висело около дюжины набросков: Эдит играет в гольф, Эдит
плавает... Он мог с закрытыми глазами набросать ее капризный, влекущий
профиль.
В половине шестого они вышли от "Братьев Риверс" и остановились на
тротуаре.
- Ну, я вполне укомплектован, - довольно сказал Дин. - Теперь назад в
отель - постричься, побриться, сделать массаж.
- Правильно, - отозвался его приятель. - Я, пожалуй, последую твоему
примеру.
"Неужели ничего не выйдет?" - думал Гордон. Он едва удержался, чтобы не
крикнуть приятелю Дина: "Убирайся к черту!" С отчаянием в душе он начинал
подозревать, что Дин нарочно таскает за собой этого малого, чтобы избежать
разговора о деньгах.
Они вернулись в отель "Билтмор". Там уже было полно очаровательных
молоденьких девушек. Большинство из них съехалось на этот первый в их
жизни большой бал - бал знаменитой студенческой организации знаменитого
университета - из разных городов, со всех концов западных и южных штатов.
Но перед Гордоном лица их мелькали как во сне. Он уже собирался с духом
для последней мольбы, уже готов был сказать что-то, сам еще не зная что,
когда Дин извинился перед приятелем, взял Гордона за локоть и отвел в
сторону.
- Горди, - торопливо пробормотал он, - я все основательно обдумал и
вижу, что не могу одолжить тебе этих денег. Рад бы выручить тебя, да не
могу - я тогда сяду на мель на целый месяц.
Гордон тупо глядел на него, удивляясь про себя, как это он никогда
раньше не замечал этих торчащих зубов...
- Я страшно огорчен, Горди, - говорил Дин. - Но ты видишь, как обстоит
дело.
Он достал бумажник и не спеша отсчитал семьдесят пять долларов.
- Вот, - сказал он, протягивая деньги. - Здесь семьдесят пять долларов.
Всего, значит, будет восемьдесят. Это все, что у меня есть при себе. И
больше я никак не могу себя урезать.
Гордон протянул руку. Пальцы его разжались и сжались снова, словно
клещами захватив бумажки.
- Увидимся на балу, - сказал Дин. - А сейчас мне пора к парикмахеру.
- До скорого, - сказал Гордон каким-то хриплым, не своим голосом.
- До скорого.
Дин хотел было улыбнуться, но передумал. Небрежно кивнув, он поспешил
прочь.
Гордон не двинулся с места; красивое лицо его было искажено отчаянием,
деньги судорожно зажаты в кулаке. Затем, ничего не видя от внезапно
прихлынувших слез, он, спотыкаясь, начал спускаться по лестнице.



3