"Николай Тимонович Федоров. Таня " - читать интересную книгу автора

кто-нибудь из них тонуть начал. Я бы тут же в воду... Так всё романтично
было бы.
Тут мы с Генкой посмотрели друг на друга да так хохотать начали, что
Таня привстала и посмотрела на нас как на придурков:
- Вы чего это?
- Да так, - сказал я. - Анекдот один вспомнили. Про утопающего.
- А как называется это озеро?
- Уловное, - сказал Генка.
- Уловное, - медленно повторила Таня. - Какое хорошее название. А
русалки в нём живут?
- Какие там русалки. В нём и рыба-то, похоже, не водится.
Представляешь, на шитика даже не берёт!
- И правильно делает. Очень нужны ей ваши шитики. А русалки здесь
наверняка живут. Посмотрите, сколько вокруг васильков.
- При чём тут васильки? - спросил я.
- Как при чём? Разве вы не знаете?
- Мы не знаем, - сказал я. - Мы с Генкой в ботанике не сильны.
- Тогда слушайте. В древние времена одна молодая русалка полюбила
пахаря. А звали этого пахаря Василий. Русалка уговаривала его, чтобы он
всё бросил и шёл бы жить к ней в озеро. Но пахарю было жаль расставаться с
землёй, и он отказался. Тогда русалка превратила его в цветок и назвала
этот цветок васильком.
- Всё ясно, - сказал я. - Хорошо, что пахаря Василием звали, а,
скажем, не Аскольдом. Пришлось бы цветы аскольдиками называть.
Таня как-то странно на меня посмотрела, и я понял, что сморозил
глупость. И откуда у меня эта идиотская манера всё время острить пытаться?
Особенно когда с девчонками разговариваешь.
- А ты что, художница? - задал Генка тоже не очень-то умный вопрос.
- Художница? - Таня засмеялась. - Ну что ты, нет, конечно. Просто мне
нравится рисовать. Чтобы художником быть, надо очень сильно в себя верить.
В правоту свою. А я всё время сомневаюсь. Вот пишу что-нибудь, а мне
постоянно кажется, что самое-то главное от меня ускользает. Я вижу это
главное, а схватить ну никак не могу. Хоть плачь! Знаете, был такой
художник Ван Гог. Жил в страшной бедности и всё время писал, писал. Будто
торопился. А за всю жизнь продал одну-единственную картину! Да и то за
гроши. Представляете, весь мир в него не верил и считал его картины
мазнёй. А он верил! Один!
- И что потом было? - спросил Генка.
- Потом? Потом люди поняли, что они были неправы. А Ван Гог умер с
голоду.
Тут мне опять захотелось сострить, сказать, что голодная смерть ей не
грозит и что, если её картины не будут покупать, она может спокойно пойти
на ткацкую фабрику и там прилично заработать. Но я посмотрел на Таню и
промолчал.
- А вот итальянский скульптор Бенвенуто Челлини любил стрелять из
пушки, - вдруг изрёк Генка. Он, видимо, долго и мучительно соображал, что
бы такое сказать про художников, и теперь неожиданно выдал неизвестно
откуда всплывшие знания.
Таня засмеялась, а потом сказала:
- Давайте ещё раз искупаемся. Хочу посмотреть, как там моя кувшинка.