"Н.Фольдекс. Гроб с бархатом и фиалками" - читать интересную книгу автора

кто-нибудь, кроме Поля, находился в опасности. Кто-нибудь, кто был ему
близок.
Часы пробили три удара: было без четверти двенадцать. Время
равнодушно ко всему. Я притушил сигарету, положил ее в портсигар,
осторожно захлопнул его, чтобы ничего не упало на пол, и сунул в карман.
После этого я опустился на колени около трупа. Я начал обыскивать карманы.
Кроме обычных предметов, которые имеются у каждого в правом кармане брюк,
я нашел картонный жетон из гардероба за № 268. На обратной стороне было
напечатано:
Карсо Бар-варьете Рю Фонтен, 13 тел. 76-92 Я спрятал жетон и только
хотел встать, когда заметил под письменным столом что-то белое. Это была
маленькая записка с адресом: "Никки. Фольдекс, пианист из бара "Келтик",
рю Пьер Шарон 12". Так как никто не оставляет свой адрес рядом с убитым, я
спрятал записку в карман.
После этого я встал, снял свою правую перчатку и потрогал настольную
лампу: она была еще горячей, но за нее уже можно было держаться. Значит,
свет был выключен совсем недавно. Затем я заботливо вытер лампочку носовым
платком и снова надел перчатку.
Затем я еще раз быстро взглянул на занавес для того, чтобы прикинуть
расстояние выстрела, и при этом заметил нечто интересное: в нескольких
сантиметрах от плинтуса телефонный провод был перерезан.
На настольном календаре (сегодня было воскресенье, 5 января) была
сделана пометка от руки: "23... х... адвокат, доктор Сараульт".
Я вытащил записку с моим адресом и сравнил почерки. Они были разные.
Второй ящик письменного стола был открыт и пуст: в углу осталась
только фотография Поля формата открытки.
Только я успел опустить фотографию в карман моего плаща, как внизу
завыла сирена полицейской машины. Я навострил уши. Проклятие! Этого еще
мне не хватало! Они остановились перед домом.
У меня не было никакого желания провести ночь в полицейском участке,
играя в вопросы и ответы, поэтому я быстро выбежал в коридор, в конце
которого находилась кухня. Включив свет, я отодвинул защелку двери,
ведущей на черный ход. Потом я опять выключил свет, вышел на лестничную
площадку и захлопнул за собой дверь. В полной темноте я спустился вниз,
потом при свете спички нашел ручку двери и через мгновение был уже на
улице.
Воздух был прохладным, дождь почти перестал, газовые фонари своим
бледным сиянием освещали узкую улицу. Я поздравил себя с тем, что не
встретил здесь полицейских, и быстрыми шагами направился вдоль темной
улицы.
Вблизи Оперы я услышал из подвального бара шум голосов и, спустившись
вниз, занял свободный табурет у стойки. Бармен полировал бронзовый кран
кофейного автомата. Чувствовалось, что за его наморщенным лбом ворочались
трудные проблемы. За столами сидели усталые шоферы такси, запоздалая
публика из театра и несколько чересчур намазанных девчонок.
Я заказал кальвадос, взял стакан и уселся подальше в угол. Проглотив
эту порцию и заказав еще, я почувствовал себя в настроении немного
поломать голову над случившимся.
Мне многое было неясно. Во время обыска карманов я почувствовал, что
одежда Поля была влажной. Значит, Поль совсем недавно, несмотря на плохую