"Уильям Фолкнер. Медвежья охота" - читать интересную книгу автора

- У тебя это со вчерашнего вечера? Почти сутки, значит. По-моему, пора
тебе что-нибудь предпринять.
Он смотрит на меня так, как будто сейчас вот вскочит и не решил еще
кому - либо мне, либо себе голову откусит, - и медленно и мерно икает.
Потом говорит.
- А мне и так хорошо. Мне нравится. Но если бы с тобой это случилось, я
бы тебя вылечил. Знаешь, как?
- Как? - спрашиваю.
- Оторвал бы голову. Тогда бы тебе нечем было. Сразу б кончилось. Я
по-дружески.
- Само собой, - говорю.
Они все уже поужинали, а он и не притронулся: ничего туда не лезет,
только оттуда, - все равно как улица с односторонним движением. Сидит на
кухонном крыльце на ступеньках и икает, но без "Ии-охов": наверно, майор
предупредил, что выкинет из лагеря, если он разыкается по-утрешнему. Я ему
зла не желал. Мне уже рассказали, как он ночью людям спать не давал и всю
дичь кругом распугал, и притом прогулкой он хоть время убьет. И говорю,
значит:
- Пожалуй, я бы мог тебе помочь советом. Но раз тебе нравится...
А он говорит:
- Хоть бы какое средство найти. Я десять долларов бы дал, чтобы одну
минуту посидеть без этой ик...
И тут снова пошло. До тех пор он хоть негромко икал, а тут напомнил
себе и точно рубильник включил: "Ии-ык! Ии-ох!" - как утром, когда его из
леса прогнали. Слышу, майор по комнате затопал, и в этом топанье
чувствуется злость.
- Тш-ш! - шиплю Люку. - Хочешь, чтоб майор опять взбеленился?
Он немного притих. Старик Эш и другие негры на кухне возятся, а он
сидит на ступеньках снаружи и говорит:
- Я на все готов, что ни скажешь. Я уже все перепробовал, что сам знал
и что другие советовали. Дыхание задерживал, водой накачался, тугой стал,
как рекламная шина автомобильная, потом уцепился коленями вон за тот сук и
провисел вниз головой минут пятнадцать, потом еще выдул бутылку воды не
отрываясь от горлышка. Сказали дробину проглотить - проглотил дробину. А
она все не проходит. Так что ты мне посоветуешь?
- Не знаю, как ты, - говорю, - а я бы на твоем месте пошел к кургану и
полечился у старого Джона Корзины.
Он насторожился, медленно повернулся, смотрит на меня; пес буду, даже
на время икать перестал.
- У Джона Корзины? - переспрашивает.
- Точно, - говорю. - Эти индейцы знают такие средства, какие и не
снились белым докторам. Он рад будет услужить белому - ведь белые столько
добра сделали этим жалким туземцам: мало того, что оставили им эту шишку
на болоте, которая все равно никому не нужна, еще и разрешают носить
американские имена, продают им муку, сахар, плуги, лопаты и не так уж
много и дерут сверх обычной цены. Говорят, скоро их даже в город начнут
пускать раз в неделю. Старый Джон охотно тебя вылечит.
- Джон Корзина... индейцы... - говорит Люк, а сам негромко, медленно и
размеренно икает. Потом вдруг; - Ни в какую не пойду!
И как будто даже заплакал. Вскочил на ноги, ругается чуть не навзрыд: