"Уильям Фолкнер. Ошибка в химической формуле" - читать интересную книгу автора

один прекрасный день инстинкт, быть может, не подсказал ему, что остается
еще один шанс использовать свой талант.
- И на сей раз он проигрался окончательно, - сказал шериф. Мы снова
сидели в кабинете. За открытой в летнюю ночь боковой дверью, мигая, носились
светлячки, квакали и стрекотали древесные лягушки и кузнечики. - Все дело в
этом страховом полисе. Если б агент не возвратился в город, а мы по его
просьбе не приехали туда как раз к тому времени, когда смогли увидеть, как
он пытается растворить сахар в чистом виски, он бы инкассировал тот чек,
уселся в грузовик и был таков. Вместо этого он вызывает страхового агента и
нарочно заставляет нас с вами приехать к нему и взглянуть на этот его парик
и грим...
- Вы тут на днях толковали о том, что он слишком рано уничтожил своего
свидетеля, - сказал дядя Гэвин. - Свидетелем была не она. Свидетелем,
которого он уничтожил, был тот, кого мы должны были найти под яслями.
- Свидетелем чего? Того, что Джоэла Флинта больше не существует?
- Отчасти. Но главным образом свидетелем первого, старого преступления
- того, при котором умер синьор Канова. Он хотел, чтобы нашли именно этого
свидетеля. Поэтому он его не похоронил, не запрятал получше и поглубже. Как
только тело было бы найдено, он бы раз и навсегда не только разбогател, но и
освободился, избавился не только от синьора Кановы, который предал его,
скончавшись восемь лет назад, но и от Джоэла Флинта. Если бы мы даже нашли
тело прежде, чем ему удалось уехать, что бы он, по-вашему, сказал?
- Ему бы следовало чуть посильнее изувечить старику лицо, - сказал
шериф.
- Вовсе нет, - возразил дядя Гэвин. - Что бы он сказал?
- Ладно, - согласился шериф. - Так что?
- "Да, я прикончил его. Он убил мою дочь". Ну, а вы бы что сказали, вы,
блюститель закона?
- Ничего, - помолчав, ответил шериф.
- Ничего, - повторил дядя Гэвин. Где-то залаяла собачонка; потом на
шелковицу, что росла на заднем дворе, прилетела совка и начала кричать
жалобным дрожащим голосом, и, наверное, зашевелились все пушные зверьки -
полевые мыши, опоссумы, кролики, лисицы, и безногие позвоночные тоже - они
принялись бегать и ползать по темной земле, которая под звездами засушливого
лета была именно темной, а отнюдь не мрачной и пустынной. - Это одна из
причин, почему он его не запрятал.
- Одна? - переспросил шериф. - А вторая?
- Вторая причина и есть настоящая. Она никак не связана с деньгами; он,
вероятно, не смог бы ей противостоять, даже если б захотел. Это его талант.
Сейчас он скорее всего сожалеет не о том, что его поймали, а о том, что его
поймали слишком рано, прежде чем было найдено тело, и он получил бы
возможность опознать его как свое; прежде чем синьор Канова, исчезая за его
спиной, успел помахать своим блестящим цилиндром, отвесить поклон бурно
аплодирующим изумленным восторженным зрителям, повернуться, пройти еще шага
два-три и затем окончательно исчезнуть за огнями рампы - уйти, скрыться
навсегда. Подумайте, что он сделал: признался в убийстве, хотя мог,
вероятно, спастись бегством; оправдался в нем после того, как был уже опять
на свободе. Потом нарочно заставил нас с вами явиться к нему и, в сущности,
стать его свидетелями и поручителями при завершении того самого акта,
который, как он знал, мы пытались предотвратить. Что, кроме величайшего