"Кен Фоллет. Ключ к "Ребекке"" - читать интересную книгу автора

всегда - несколько нелепо. На этих небольших собраниях он старался говорить
и вести себя так, как будто эта горстка горячих голов, собравшаяся в
комнате, в самом деле собиралась со дня на день вышвырнуть британцев из
Египта.
Он намеренно заговорил более низким голосом:
- Мы надеялись, что Роммель одержит победу над англичанами в пустыне и
таким образом освободит нашу страну, - он огляделся вокруг: хороший трюк и
для больших, и для маленьких собраний, каждый начинал думать, что Садат
обращается лично к нему. - У нас очень плохие новости. Гитлер согласился
отдать Египет итальянцам.
Садат преувеличивал: это была не новость, а только слух. Более того,
большинство присутствующих знали, что это слух. Однако мелодрама была
требованием дня, и они ответили на эти слова сердитым ворчанием.
Садат продолжал:
- Я предлагаю Движению свободных офицеров провести переговоры о
соглашении с Германией, по которому мы организуем восстание против
британцев в Каире, а немцы гарантируют независимость и суверенитет Египта
после поражения британцев.
По мере того как он говорил, его вновь поразила смехотворность
ситуации: он, крестьянский мальчик, произносил речь перед полудюжиной
недовольных младших офицеров о переговорах с германским рейхом. И все же,
кто еще мог бы представлять египетский народ? Британцы - завоеватели,
парламент - марионетка, а король - иностранец.
Была еще одна причина, заставившая его сделать это предложение, но в
этом Садат мог признаться только самому себе. Абдель Насер был переведен
вместе со своей частью в Судан; и его отсутствие давало Садату шанс занять
положение лидера повстанческого движения.
Он отбросил эту мысль как неблагородную. Ему надо было заставить
других согласиться с его предложением, а затем и со способом его
осуществления.
Первым заговорил Кемель.
- Но примут ли нас немцы всерьез? - спросил он.
Садат кивнул в подтверждение важности вопроса. На самом деле они
заранее договорились, что Кемель задаст этот вопрос, чтобы отвлечь внимание
от другого: можно ли доверять немцам в том, что они будут верны соглашению,
заключенному с группой повстанцев? Садат не хотел, чтобы на собрании это
обсуждалось. Маловероятно, что немцы выполнят свои обязательства; но, если
египтяне восстанут против англичан и будут затем преданы немцами, они
поймут, что нет ничего лучше независимости, и, возможно, обратятся с
просьбой возглавить их движение к человеку, организовавшему восстание.
Такие тяжелые политические схемы не годились для собраний вроде нынешнего:
они слишком сложные, слишком расчетливые. Кемель - единственный человек, с
которым Садат мог обсуждать вопросы тактики. Он - инспектор каирской
полиции, проницательный, осторожный человек, возможно, работа в полиции
сделала его циником.
Остальные принялись рассуждать, получится ли это. Садат не участвовал
в дискуссии. "Пусть говорят, - думал он, - это то, что они действительно
любят". Когда доходило до дела, офицеры обычно подводили его.
Пока они спорили, Садат вспоминал провал революции прошлым летом. Все
началось с шейха Аль-Ажара, заявившего: "Мы не имеем ничего общего с этой