"Бернар Ле Бовье де Фонтенель. Рассуждения о религии, природе и разуме " - читать интересную книгу автора

властвующей еще феодальной церкви, к бесконечным войнам, к расправам над
массами, которые вынуждены прибегать к оружию, чтобы выжить, он выразил
достаточно ясно. Эти идеи были услышаны и развиты деятелями французского
Просвещения XVIII в., предшественником которых по праву был Фонтенель.

ДИАЛОГИ МЕРТВЫХ ДРЕВНИХ И НОВЕЙШИХ ЛИЦ

Аристотель. Да ведь те, кто дали вам это имя, не подумали даже о том,
что они говорят. И что вы такого сделали, чтобы его заслужить?!
Анакреонт. Я только и делал, что пил, пел и влюблялся; и чудо состоит
именно в том, что за это мне дали имя мудреца, тогда как вы получили лишь
звание философа, стоившее вам бесконечных трудов. Поражаюсь, как это вы
проводили ночи напролет, следуя тернистыми извивами диалектики? Как вы
насочиняли огромные тома, посвященные темным предметам, быть может, вам
самому как следует не понятным?
Аристотель. Признаю, что вы выбрали более спокойный путь к мудрости;
нужно было быть очень ловким человеком, чтобы достичь большей славы с вашей
лютней и вашей бутылкой, чем самые великие люди достигают бессонными ночами
и исследованиями.
Анакреонт. Вам кажется, что вы меня поддели; но уверяю вас, куда
труднее пить и петь, как пил и пел я, чем философствовать так, как вы. Чтобы
пить и петь, как я это делал, нужно было освободить свою душу от неудержимых
страстей, перестать стремиться к тому, что от нас не зависит, настроиться на
такой лад, чтобы в любое время спокойно встретить свой час, когда он
пробьет: короче говоря, прежде всего надо было кое-что в себе упорядочить. И
хотя во всем этом не было ни капли великой диалектики, все же немалого труда
стоило придти к намеченной цели. Но можно поступать и иначе: можно
философствовать без особых издержек - и вы предпочли этот путь. При этом
вовсе не нужно излечиваться ни от тщеславия, ни от жадности: вы
обеспечиваете себе приятный доступ ко двору Александра Великого; вы
получаете вознаграждение в пятьсот тысяч монет и вовсе не употребляете их на
физические опыты, как это было задумано дарителем; одним словом, философия
этого сорта приводит к взглядам, прямо противоположным философии.
Аристотель. Верно, здесь, под землю, с вами порядком позлословили на
мой счет; и все-таки человек может считаться человеком только благодаря
интеллекту, и на свете нет ничего прекраснее, чем поучать других, каким
образом они должны им пользоваться для изучения природы и раскрытия всех тех
тайн, что она нам предлагает.
Анакреонт. Вот как люди умеют поставить все вверх ногами! Философия
сама по себе есть нечто прекрасное, и может быть им очень полезна. Но
поскольку она им мешает, когда вмешивается в их дела и пытается проводить с
ними все время, упорядочивая их страсти, они приглашают ее на небо, дабы
наводить там порядок среди планет, измеряя и рассчитывая их движения! Затем
они низводят ее на землю, чтобы заставить ее исследовать все увиденное там
ими. Наконец, они всегда стараются держать ее, как только можно от себя
подальше. Впрочем, поскольку они желают считаться философами, ничем не платя
за эту славу, они ловко добиваются этого имени и чаще всего дают его тем,
кто исследует естественные причины [явлений].
Аристотель. А какое же более подходящее имя могли бы они этим снискать?
Анакреонт. Философия имеет дело только с людьми и уж совсем не должна