"Фредерик Форсайт. Афганец (Роман) " - читать интересную книгу автора

садилось и над Кубой, над ее юго-западным полуостровом, известным как
Гуантанамо. Мужчина расстелил молельный коврик, повернулся лицом к востоку,
опустился на колени и начал молитву. Из коридора за ним бесстрастно наблюдал
джи-ай. Все это солдат видел и раньше, много-много раз, но инструкции
требовали не спускать с заключенного глаз, так что он не мог даже
отвернуться.
Стоящий на коленях мужчина пробыл в тюрьме, бывшем лагере "Икс-Рэй",
ныне лагере "Дельта", а на языке репортеров "Гитмо", почти пять лет.
Издевательства и лишения, которых было немало, особенно вначале, он пережил
молча, без слез и жалоб. Он прошел через все унижения, которым подвергался
не только сам, но и его вера, не издав ни звука, но когда смотрел на своих
мучителей, даже они видели в черных глазах неукротимую ненависть. За эту
ненависть его снова били. Он не сломался.
В дни "кнута и пряника", когда заключенных поощряли доносить друг на
друга в обмен на послабления и подачки, он тоже молчал, не заслужив ни
первого, ни второго. Видя это, другие доносили на него, но измышления были
настолько очевидной клеветой, что ни отрицать, ни подтверждать их он не
стал.
В комнате, где дознаватели хранили файлы, служившие доказательством их
опыта и квалификации, было много такого, что касалось молившегося в тот
вечер человека, но почти ничего, что исходило бы от него самого. Несколько
лет назад он сдержанно, но вежливо ответил на вопросы следователя, решившего
испытать на нем человеческий подход. И это было все, что им удалось узнать о
его жизни.
Проблема заключалась в том, что никто из следователей не понимал его
языка и полностью зависел от переводчиков. Последние же блюли в первую
очередь свои интересы. За интересные сведения им полагались кое-какие
поощрения, что, разумеется, стимулировало игру воображения.
После четырех лет молчания человек, о котором идет речь, получил ярлык
"не склонен к сотрудничеству", означавший всего-навсего, что сломать
заключенного не удалось. В 2004-м его перевезли через залив в новый лагерь
"Эхо", представлявший собой тюрьму особо строгого режима. Крохотные камеры,
белые стены и ночные прогулки. Целый год он не видел солнца.
За него не просила семья, его выдачи не требовали правительства, у него
не было адвоката. Другие арестованные сходили с ума, и их отправляли на
принудительное лечение. Он молчал и читал Коран.
Пока человек в камере молился, в коридоре сменился часовой.
- Чертов араб! - бросил тот, кого сменили.
Сменщик покачал головой:
- Он не араб. Он - афганец.

- Итак, Терри, что думаете о нашей проблеме?
Бен Джолли, очнувшись от раздумий, смотрел на Мартина через салон
лимузина.
- Хорошего мало, верно? Вы заметили, какие лица были у наших доблестных
шпионов? Похоже, мы всего лишь подтвердили то, о чем они уже догадывались.
И, похоже, радости не добавили.
- Иначе не скажешь. Теперь им придется выяснять, что это за операция -
Аль-Исра.
- Но как?