"Фредерик Форсайт. Чудо" - читать интересную книгу автора

пилой, стерилизованной в граппе, зашивал раны обычной ниткой, натертой
пчелиным воском. Морфий давным-давно кончился. И еще они кричали, о боже,
как же они кричали!..

Американец не сводил с него глаз.
- Господи, - прошептал он. - Так это вы были тем хирургом? Вы не
итальянец. Вы были тем немецким хирургом.
Мужчина кивнул.
- Да. Тем хирургом был я.
- Милый, мне кажется, нога уже лучше. Может, пойдем, успеем увидеть
хотя бы конец шоу?
- Погоди, дорогая. И что же произошло дальше?
Участники парада уходили с Пьяцца дель Кампо, выстраивались шеренгами
перед дворцами. На песчаной дорожке оставалось лишь по одному барабанщику и
одному знаменосцу от каждой контрады. Им предстояло продемонстрировать свое
мастерство, вычерчивая знаменами сложные фигуры в воздухе под ритмичную
дробь тамбуринов. Тем самым они отдавали прощальный салют толпе, то был
последний их шанс выиграть для своей геральдической гильдии ценный приз -
серебряный поднос.

История хирурга

- Я оперировал всю ночь до рассвета. Санитары тоже буквально валились с
ног от усталости, что не мешало им приносить на операционный стол все новых
и новых раненых. И я старался, как мог. Незадолго до рассвета девушка ушла.
Я не заметил, когда она пришла, и не видел, когда ушла. С восходом солнца
наступило временное затишье. Поток носилок, проносимых через арку, начал
иссякать, а потом прекратился вовсе. И я смог наконец вымыть руки, пройти
вдоль рядов лежавших на земле раненых, посмотреть, сколько из них умерло
ночью, чтоб затем распорядиться убрать тела.
- И сколько же умерло?
- Ни одного. Никто.
- Никто?
- Ни один человек не умер. Во всяком случае, в ту ночь, с тридцатого
июня на первое июля. В углу лежали три алжирца. Тяжелые ранения груди и
живота, у одного были раздроблены ноги. Я прооперировал их ночью. Все трое
переносили страдания просто стоически. Теперь же они лежали молча и смотрели
в небо. Наверное, вспоминали выжженные солнцем холмы Магриба, откуда они
пришли сражаться и умереть за Францию. Они понимали, что умирают, ждали,
когда Аллах заберет их к себе. Но ни один из них не умер.
А вон там, где сидит сейчас ваша жена, был американский парнишка из
Остина, штат Техас. Когда его положили на стол, он крепко прижимал обе руки
к животу. Я раздвинул руки. Он пытался удержать вываливающиеся из живота
внутренности. Ну что я мог сделать? Просто запихнул эти его внутренности
туда, где им положено находиться, а потом зашил рану. Он потерял много
крови. А ни донорской крови, ни плазмы у меня не было. На рассвете я слышал,
как он кричал, звал мать. Я решил, что дольше полудня ему не протянуть, но
он не умер.
После восхода солнца жара усиливалась с каждой минутой, хотя солнце
пока что не проникало на плиты двора. Но я знал, что, когда проникнет, здесь