"Фредерик Форсайт. Без улик" - читать интересную книгу автора

хорошей физической форме и одинокий. Он понимал, что ему нужна та
единственная, от которой он хотел бы детей и с которой у него было бы место
в стране под названием дом. Он также знал, что вряд ли он найдет ее, так как
у него была слишком красивая мечта о той, которую ему хотелось бы, но ни
разу еще он не встретил ее. Как и для большинства богатых волокит,
впечатление на него производили только те женщины, которых абсолютно не
впечатлял он сам, или по крайней мере его известность, его деньги, власть и
репутация, но в отличии от большинства богатых волокит, он все еще сохранил
достаточно здравого смысла для самоанализа и принял ситуацию такой, какая
есть, по крайней мере для себя. Признать это публично, означало бы получить
град насмешек.
Он был уже почти уверен, что никогда не встретит ее, когда в начале
лета это произошло. Это был какой-то благотворительный вечер, наподобии тех,
где всегда скучно и лишь денежная купюра, слегка колеблясь, отправляется на
покупку чашки молока в Бангладеш. Она стояла в дальнем углу комнаты, слушая
маленького толстого мужчину, с огромной сигарой, для значимости. Она слушала
его со спокойной улыбкой, не показывая, находила ли она смешным анекдот или
выходки коротышки, который пытался уловить в ее взгляде какой-то подтекст.
Сандерсон направился к ней и благодаря шапочному знакомству с
продюсером короткометражного фильма, сам представился. Ее звали Анжела
Саммерс, рука, которую она подала, была продолговатая с совершенными ногтями
и прохладная. Другой рукой она держала что-то похожее на джин с тоником, но
оказавшееся просто тоником, бросалась в глаза тонким золотым ободком на
среднем пальце. Сандерсона это не беспокоило, замужние женщины так же
доступны, как и любые другие. Он сменил продюсера и начал беседу. Она
впечатлила его физически, что случалось редко, и взволновала, что
происходило часто.
Мисс Саммерс была высокой и стройной, со спокойным и красивым, если не
сказать светским, лицом. Ее фигура с высокой грудью, тонкой талией, широкими
бедрами и длинными ногами, определенно была не модной в восьмидесятые, когда
популярность завоевали тростинки. Ее блестящие каштановые волосы вились по
плечам и выглядели естественно здоровыми, без дорогой укладки. Она была
одета в простое белое платье, которое оттеняло золотистый загар, никаких
украшений, лишь легкий макияж глаз, которые выделяли ее среди других
присутствующих светских дам. Он прикинул, что ей около тридцати, а позже
узнал, что ей тридцать два.
Он предположил, что ее загар является следствием обычных прогулок на
лыжах в апреле или весеннего карибского круиза, что означает, что у нее или
у ее мужа есть деньги для такого образа жизни, впрочем, как и у других
женщин в этой комнате. Но он дважды оказался не прав. Позже он узнал, что
она и ее муж жили в сельском домике на испанском побережье, на крошечное
жалование ее мужа от книг о птицах и ее собственное от преподавания
английского.
Из-за ее темных волос и глаз, осанки и золотистой кожи, ему показалось
на мгновение, что она испанка по происхождению, но она оказалось такой же
англичанкой, как и он. Она рассказала ему, что приехала навестить родителей
в Мидленде и школьную подругу, предполагалось, что перед возвращением она
проведет неделю в Лондоне. С ней было легко разговаривать. Она не льстила
ему, что соответствовало его настроению, не хохатала, когда он говорил
что-то не очень смешное.