"Кейт Форсит. Бездонные пещеры ("Ведьмы Эйлианана" #6) " - читать интересную книгу автора

тоньше, как будто кто-то тянул ее за веревку, протянутую через вершину ее
черепа, сквозь основание ее позвоночника. Она росла из неба и из земли. Ее
спинной мозг был деревцем, чьи ветви сплетались со звездами, ее корни
уходили глубоко в землю. Она чувствовал почти неуловимый пульс планеты под
ней, чувствовала, как становится все меньше и меньше в необъятности ночи,
пока не превратилась в светящуюся пылинку в рокочущей темноте.
Она падала в бездну ночи, сначала внезапными рывками, которым она изо
всех сил старалась не сопротивляться, потом плавно, быстро, скользя вниз по
расширяющейся спирали.
В этом оцепенении, которая не была сном, в неподвижности, которая не
была смертью, она пошла обратно по нити своей жизни. Ей казалось, что она
несется по огромной винтовой лестнице, каменные ступени которой мерцали в
ночи неземным светом. С каждым поворотом лестницы она все глубже входила в
транс и оказывалась все дальше в собственном прошлом. Былые горести снова
нахлынули на нее. Она увидела багровое, с вывалившимся языком лицо Маргрит
Чертополох, выпившей яд, который сама же предназначала для Изабо. Маргрит
протягивала к ней руки, умоляя о прощении, но с ее посиневших от удушья губ
не сошло ни слова.
Изабо хотела остановиться и попытаться успокоить бешено колотящееся
сердце, вновь обратившись к своему ко, но лестница все вилась и вилась, и
она мчалась по ней вниз, вниз, вниз.
Она снова неслась на салазках по белой снежной глади и, обернувшись,
увидела ледяного великана с копьем, нацеленным прямо на нее. Сердце у нее
оглушительно заколотилось, и она отчаянно попыталась бежать. Ледяное копье
полетело в нее. Она увидела чудовищный вал лавины, несущейся на нее, готовой
вот-вот поглотить ее. Она снова взмыла в небо на крыльях совы. Ее обожгло
невыносимое облегчение, острая радость освобождения от своего искалеченного
неуклюжего тела и переселения в стремительное, свободное, уверенное тело
совы, снежной львицы, беркута - любого животного, в которое она захотела бы
превратиться. Тогда Изабо чувствовала лишь смятение. Сейчас она плакала и
смеялась одновременно.
Она летела вниз, сквозь кружащийся снег и вспыхивающее пламя, сквозь
голод, холод и одиночество, сквозь утраты и страдания. Она видела, как Майя
швырнула черную куклу в огонь, она видела, как Бронвин играет на флейте, а
все ее игрушки танцуют и подпрыгивают вокруг нее. Изабо видела, как ее отец
превратился из буйного неукротимого коня, брыкающегося и становящегося на
дыбы, обратно в человека. Она видела свою мать, спящую в коконе волос, и
себя саму, трясущую ее, упрашивающую ее проснуться. Почему-то это
воспоминание пронзило ее более сильной болью, чем все предыдущие. Изабо
почувствовала, как по щекам у нее катятся слезы, обжигающие ее душу, как
будто ртутные. Мама...
В этот миг Изабо поняла, как сильно ее всю жизнь мучило отсутствие
матери, как ноющий зуб, который щупаешь и щупаешь языком, вздрагивая от
боли, когда попадаешь в неудачное место, и который затихает, оставляя лишь
тупую пульсацию, когда его оставляют в покое. Ни Изабо, ни Изолт никогда ни
в чем не обвиняли Ишбель, стараясь не ворошить это ноющее сомнение, но
только сейчас Изабо поняла, как глубоко ее ранило знание, что их мать
предпочла найти спасение в своем странном зачарованном сне, вместо того,
чтобы самой заботится о своих маленьких дочерях.
Она видела, как Ишбель проснулась, оглядываясь вокруг, но на этот раз