"Кейт Форсит. Бездонные пещеры ("Ведьмы Эйлианана" #6) " - читать интересную книгу автора

недоуменно открыла глаза. Был рассвет. Ей предстояло выдержать еще две ночи.
Она снова выкупалась, безуспешно пытаясь смыть с себя пот и ужас ночи.
Потом снова перечитала свою книгу ученицы, плача куда чаще, чем улыбаясь, и
погладила кольцо с драконьим глазом, пытаясь вернуть свою вчерашнюю
безмятежность. Она решительно пресекала все мысли о хлебе и сыре,
черствеющих и плесневеющих в ее сумке, и о своем мягком и теплом пледе, в
который ей так хотелось закутаться.
Наступила и прошла ночь, сменившись днем, а потом еще одной ночью. Там,
где Изабо было холодно, теперь ей стало жарко, как будто ее била лихорадка,
а ее руки и ноги дрожали. Снова занялся рассвет, приветствуемый
пронзительными криками птиц. День тянулся невыносимо медленно. Ее
переполняли отвращение и жалость к себе, и она то оплакивала все свои
ошибки, которые, казалось, была обречена повторять раз за разом, как будто
она была собакой, бегающей на привязи по кругу и вращающей тяжелый вертел,
то уже через миг кипела гневом и возмущением на всех, кого знала и любила,
за то, что они не спасли ее.
Ей снилась безумная, неистовая, безрассудная любовь, но она страшилась
увидеть лицо мужчины, которого так отчаянно желала, боясь, что это окажется
Лахлан или нечеловечески прекрасное лицо месмерда, поцелуем вытягивающего из
нее жизнь, или, что было хуже всего, лицо барона Ютты, ласкающего ее одной
рукой и одновременно причиняющего жгучую, невыносимую боль другой. Собрав
все силы, она отогнала видение, обращаясь к Эйя и Пряхам, как будто древние
избитые слова обладали силой зачеркнуть все зло, все горе. Но облегчение не
пришло, ибо образовавшуюся бездну заполнили сны о войне, смерти и бушующих
волнах, и у нее не осталось сил, чтобы вынырнуть из этих снов.
Последняя ночь прошла как в густом тумане. Она показалась до странности
короткой, как будто эти три дня причудливо исказились, растянувшись в начале
и сжавшись в конце, как телескоп. И снова она видела странные сны о
свернувшихся кольцами змеях, волнистых раковинах и аммонитах, и лестница все
вилась и вилась, превращаясь во вращающийся черный смерч. Вода плескалась на
ее глазах, образовывая воронку, засасывавшую ее, увлекавшую все глубже,
глубже... потом она увидела прялку Мегэн, колесо которой делало круг за
кругом, и отблески, отблески света на лезвиях гигантских ножниц, которые
резали, резали, резали нить... Щелк-щелк, щелк-щелк, разрезая нить, обрывая
жизнь...
Изабо пришла в себя на рассвете третьего дня, дрожа от холода и
усталости, со слипшимися от слез ресницами. Ей хотелось остаться там, где
она сидела, свернувшись клубочком в узловатых объятиях старого тиса, пока не
рассеется последний обрывок кошмара, но она встала и потянулась, потом
умылась холодной водой. Она прошла слишком через многое, чтобы теперь все
потерять.
Когда с первыми лучами солнца колдун и три колдуньи торжественно вошли
в дубовую рощу, Изабо была настолько готова, насколько вообще могла быть.
На лугу на земле начертили круг и пентаграмму, выдрав всю траву так,
что рисунок четко выделялся на фоне буйной зелени. В концах пятиконечной
звезды стояли пять пурпурно-синих свечей, издававших сладкий запах
мурквоуда, боярышника, дягиля и розы. В центре круга сложили костер, и
Изабо, обнаженная, села в южном конце звезды, воткнув в землю у себя за
спиной свой посох. Перед ней стояла свеча и чаша с водой.
Колдуны медленно вошли в круг. Хранительница Ключа, Мегэн