"Уильям Форстен. Реванш императора ("Войны игроков" #3)" - читать интересную книгу автора

палисаднике, размеренно топал сапогами английский часовой. Но вот шаги
остановились, и послышалась приглушенная речь. Он поморщился - английские
слова до сих пор резали слух и вызывали тупое раздражение. Тишину нарушил
негромкий девичий смех. Ну конечно, она просто обязана сначала немного
поломаться для приличия. Хотя сейчас все равно ничего не произойдет,
поскольку до сержантского обхода остались считанные минуты. Но если парень
не дурак, он непременно назначит свидание на более поздний час.
Он усмехнулся в темноте. Солдата нельзя упрекать за такие маленькие
слабости, даже если этот солдат - англичанин.
Он лежал неподвижно, стараясь лишний раз не касаться пропитанных потом
простыней. Да, день выдался тяжелым. В такой день всегда нелегко вспоминать
о победах, которых было так много в отличие от поражений. В мозгу, пока еще
неплохо работающем, один за другим возникали моменты его величайших
триумфов.
Июнь 1800 года, Маренго. Сражение, ставшее легендой. Вспомнился военный
марш, сочиненный в честь победы. Словно наяву, в ушах вновь зазвучала
бравурная музыка: тяжелый ритм двинувшейся на рысях в атаку кавалерии, а под
конец - триумфальные звуки ликующих горнов, возвещающих бегство неприятеля.
Пальцы его машинально отбивали такт, глаза в темноте сияли от сладостных
воспоминаний, по щекам струились счастливые слезы.
Аустерлиц, 2 декабря 1805 года. Вершина его военных достижений. Под
звуки победного марша Маренго на штурм центральных высот пошла его любимая
гвардия. Оглушительный грохот канонады. И крики "ура". Они звучали так
громко, сотрясая холодный зимний воздух над полем сражения, что их эхо,
казалось, докатилось сюда сквозь пространство и время. Но лишь ему одному
доступно было услышать эти милые сердцу звуки.
Прометей.
Кто же сравнил его тогда с древним титаном? "Они прикуют его к одинокой
скале, где воспоминания о былой славе будут терзать его душу и глодать его
печень".
Неужели ничего этого больше не будет?
Он снова закрыл глаза, словно желая спрятаться от собственных слез.
"Я проиграл битву при Маренго к пяти часам дня и снова выиграл к семи
часам вечера".
Этот момент отчетливо встал перед глазами. Он выкрикнул тогда эту
историческую фразу, чтобы образумить поддавшуюся панике свиту и офицеров
штаба. Вот только забыл, в каком же это было сражении? Бородино? Лейпциг?
Ватерлоо? Должно быть, все-таки Ватерлоо.
Нет, никак не припомнить. Но ведь так было! Он сам помнил эту фразу и
слышал, как ее потом повторяли другие. Неужели и память тоже начала ему
изменять? А ведь началось это не вчера, а уже очень давно. Еще на пике славы
победителя при Аустерлице он ощутил первые признаки подкрадывающейся
старости. В голове мелькнул полузабытый эпизод из древней истории, которую
он изучал в школе. В колеснице рядом с римским триумфатором непременно ехал
шут, обязанностью которого было нашептывать на ухо победоносному полководцу:
"Помни: все проходит, пройдет и это". Да, он вспомнил об этом на поле
Аустерлица, озаренный лучами заходящего солнца, и почему-то подумал тогда,
что другого такого момента в его жизни больше не будет.
Верно, именно тогда он почувствовал впервые, как обрюзгло некогда
стройное тело, как ослабло когда-то орлиное зрение.