"Мишель Фуко. Что такое автор" - читать интересную книгу автора

Частное письмо вполне может иметь подписавшего, но оно не имеет
автора; у контракта вполне может быть поручитель, но у него нет
автора. Анонимный текст, который читают на улице на стене,
имеет своего составителя, но у него нет автора. Функция
"автор", таким образом, характерна для способа существования,
обращения и функционирования вполне определенных дискурсов
внутри того или иного общества.

Теперь следовало бы проанализировать эту функцию "автор".
Как в нашей культуре характеризуется дискурс, несущий функцию
"автор"? В чем он противостоит другим дискурсам? Я полагаю,
что даже если рассматривать только автора книги или текста,
можно распознать у него четыре различных характерных черты.
Прежде всего эти дискурсы являются объектами присвоения;
форма собственности, к которой они относятся, весьма
своеобразна; она была узаконена уже достаточно давно. Нужно
отметить, что эта собственность была исторически вторичной по
отношению к тому, что можно было бы назвать уголовно наказуемой
формой присвоения, У текстов, книг, дискурсов устанавливалась
принадлежность действительным авторам (отличным от мифических
персонажей, отличным от великих фигур - освященных и
освящающих) поначалу в той мере, в какой автор мог быть
наказан, то есть в той мере, в какой дискурсы эти могли быть
преступающими. Дискурс в нашей куьтуре (и, несомненно, во
многих других) поначалу не был продуктом, вещью, имуществом; он
был по преимущесгву актом - актом, который размещался в
биполярном поле священного и профанного, законного и
незаконного, благоговейного и богохульного. исторически,
прежде чем стать имуществом, включенным в кругооборот
собственности, дискурс был жестом, сопряженным с риском. И
когда для текстов был установлен режим собственности, когда
были изданы строгие законы об авторском праве, об отношениях
между автором и издателем, о правах перепечатывания и т.д., то
есть к концу XVIII - началу XIX века,- именно в этот момент
возможность преступания, которая прежде принадлежала акту
писания, стала все больше принимать вид императива,
свойственного литературе. Как если бы автор, с того момента,
как он был помещен в систему собственности, характерной для
нашего общества, компенсировал получаемый таким образом статус
тем, что вновь обретал прежнее биполярное поле дискурса,
систематически практикуя преступание, восстанавливая опасность
письма, которому с другой стороны были гарантированы выгоды,
присущие собственности.
С другой стороны, функция-автор не отправляется для всех
дискурсов неким универсальным и постоянным образом. В нашей
цивилизации не всегда одни и те же тексты требовали атрибуции
какому-то автору. Было время, когда, например, те тексты,
которые мы сегодня назвали бы "литературными" (рассказы,
сказки, эпопеи, трагедии, комедии), принимались, пускались в
обращение и приобретали значимость без того, чтобы ставился