"Мишель Фуко. Я минималиста" - читать интересную книгу автора

Ф. Нет, не думаю, что мог бы с этим согласиться. Во-первых,
озабоченность взаимоотношениями между сексуальностью и воспроизводством была
гораздо более сильной, к примеру, в греческом и римском обществах и в
буржуазном обществе 18-го и 19-го столетий. Нет. Что удивляет меня, так это
то, что сегодня сексуальность не связывается напрямую с воспроизводством.
Ваша сексуальность как ваш личный способ поведения - вот что становится
проблемой. Возьмем, к примеру, гомосексуализм. Я думаю, одной из причин
того, что на гомосексуальное поведение в 18-м столетии не обращали особого
внимания, была точка зрения, что если у мужчины есть дети, то остальные его
поступки не столь уж и важны. Но видно, что в течение 19-го века сексуальное
поведение начало играть важную роль при определении индивидуального Я. И это
уже нечто новое. Очень интересно наблюдать, как прежде, чем быть запрещенным
19-ым веком, подобный способ поведения, даже если он строго осуждался,
всегда рассматривался как некий излишек, "либертинаж", как чрезмерность.
Гомосексуальное поведение осмыслялось лишь как своего рода избыток
естественного поведения, инстинкт, который трудно удержать в определенных
границах. Начиная с 19-го века такой вид поведения, как гомосексуализм,
начинает рассматриваться как анормальный. Когда я говорю, что это был
либертинаж, это не значит, что к нему относились терпимо. Я думаю, идея
характеризовать индивидов на основании их сексуального поведения или желания
не появлялась, или появлялась очень редко, вплоть до 19-го столетия. "Скажи
мне, каковы твои желания, и я скажу тебе, кто ты". Этот вопрос типичен для
19-го века.
С.Р. Наверное, секс больше нельзя назвать тайной жизни. Заменило ли его
что-нибудь в этом отношении?
Ф. Конечно же, сегодня это не тайна жизни, с тех пор как люди могут
демонстрировать по крайней мере некоторые общие формы своих сексуальных
предпочтений не подвергаясь порицанию или осуждению. Но, как мне кажется,
люди до сих пор полагают, и их побуждают к этому, что сексуальное желание
может обнаружить их глубинную идентичность. Сексуальность уже не тайна, но
все еще симптом, манифестация тайны нашей индивидуальности.
С.Р. Следующий вопрос, который я хотел бы задать, на первый взгляд
может показаться не относящимся к делу, и если так, я могу объяснить, почему
посчитал возможным спросить об этом. Имеет ли красота для вас какое-то
особое значение?
Ф. Я думаю, она имеет его для каждого. [Смех] Я близорук, но не слеп,
чтобы решить, что она не имеет никакого значения для меня. Почему вы
спрашиваете? Боюсь, я уже доказал вам, что не невосприимчив к красоте.
С.Р. Одна из впечатляющих вещей, связанных с вами, - это то, что вы
живете в некоторого рода монашеской строгости. Ваша квартира в Париже
практически вся выкрашена в белый; вы также избегаете все "objets d'art"
[предметов искусства], украшающие столько французских домов. В то же время в
Торонто в течение последнего месяца вы несколько раз появлялись в простых
белых брюках, белой майке и черной кожаной куртке. Вы сказали, что,
возможно, любите белый цвет столь сильно потому, что в Пуатье в 30-е и 40-е
невозможно было увидеть по-настоящему белых зданий. Вы живете здесь в доме,
белые стены которого украшены черными резными изваяниями, и однажды
заметили, что особенно тяготеете к прямоте и силе чистого черного и чистого
белого. Кроме того, в "Истории сексуальности" есть примечательное
высказывание: "Эта суровая монархия секса". Вы не производите впечатления