"Анатоль Франс. Новогодний подарок мадемуазель де Дусин" - читать интересную книгу автора

- Как! Вас ли я слышу, господин Шантерель? Нет, это скорее слова
вольнодумца! Возможно ли, сударь: вы вели такую праведную и уединенную жизнь
и вдруг предались мирским порокам?
- Что вы! Я и не думал этого делать, - задрожав, ответил г-н
Шантерель. - Но прошу вас, объяснитесь. Неужели подарить куклу мадемуазель
де Дусин такой уж большой грех?
- Тягчайший, - сказал г-н Спон. - Ведь то, что вы собираетесь подарить
сегодня этому невинному ребенку, должно скорее именоваться сатанинским
идолом, нежели куклой. Неужели вам неизвестно, что обычай делать новогодние
подарки есть омерзительное и преступное суеверие, унаследованное от
язычников?
- Я этого не знал, - возразил г-н Шантерель.
- Так знайте же, - продолжал г-н Спон, - что этот обычай ведется от
римлян, которые видели во всяком начале нечто божественное, а потому
обожествляли и начало года. Так что тот, кто поступает, как они,
превращается в идолопоклонника. Вы, сударь мой, делаете новогодние подарки
подобно почитателям бога Януса[2]. Тогда уж заодно посвящайте, как они,
первый день каждого месяца Юноне[3].
Господин Шантерель, который едва держался на ногах, попросил г-на Спона
дать ему руку. ДорОгой г-н Спон снова заговорил:
- Неужели из-за того только, что астрологи положили считать первое
января началом года, вы должны в этот день делать подарки? И что вас
заставляет именно сегодня воскрешать в душе друзей нежное чувство к вам?
Разве эта нежность угасла к концу года? Да и может ли быть вам дорого
чувство такой нежности, которую надо оживлять льстивыми словами и подарками?
- Сударь, - ответил добрый г-н Шантерель, опираясь на руку г-на Спона и
силясь приспособить свои нетвердые шаги к стремительной походке спутника, -
сударь, до болезни я был жалким грешником и думал лишь о том, чтобы учтиво
обходиться с друзьями и вести себя как подобает человеку чести. Провидению
угодно было извлечь меня из этой бездны; с тех пор как я обратился на путь
истины, я во всем руководствуюсь советами моего духовника. Но я поступил
легкомысленно, не спросив его мнения о новогодних подарках. И то, что
говорите мне вы, сударь, человек столь сведущий в делах добронравия и веры,
повергает меня в совершенное смущение.
- Сейчас я действительно приведу вас в смущение, - подхватил г-н
Спон, - но при этом и просвещу вас, - не своим слабым разумением, конечно, а
словами великого ученого и светоча знания. Присядьте на эту тумбу.
И подтолкнув г-на Шантереля к каким-то воротам, в углу которых тот
кое-как устроился, г-н Спон достал из кармана книжечку в пергаментном
переплете, раскрыл ее, полистал и, отыскав нужное место, стал громко читать,
окруженный сбежавшимися трубочистами, горничными и поварятами, которых
привлекли раскаты его голоса:
- "Все мы, ужасающиеся еврейским обрядам и находящие странными и
нелепыми их субботы, новолуния и другие празднества, некогда угодные богу, -
все мы тем не менее свыклись с сатурналиями и январскими календами[4], с
матроналиями и торжествами в день солнцеворота. Со всех сторон сыплются
новогодние подарки, летят поздравления; повсюду стоит шум игрищ и пиров.
Язычники - и те ревностнее блюдут свою веру, ибо они остерегаются
участвовать в наших празднествах из боязни прослыть христианами; мы же не
страшимся прослыть язычниками, сохраняя их праздники".