"Герберт Франке. На Уран и обратно" - читать интересную книгу автора

Ньюком разъезжал на вездеходе. Эту местность стоило хоро-
шенько исследовать. Почва здесь состояла из тонких слоев,
разломившихся на пластины. Стоило вынуть одну пластину, и
под ней обнажался следующий слой с точно такими же трещина-
ми, так можно было продолжать до бесконечности. По этим-то
затвердевшим массам и проезжал Ньюком, медленно и осторожно,
судя по показаниям спидографа, а потом вдруг провалился в
полое пространство...
Когда прервалась радиосвязь, они выехали по его следам и
обнаружили ужасающую дыру. Керски, которого страховал Ди Фе-
личе при помощи каната из стекловолокна, отважился прибли-
зиться к зубчатому краю выломившейся пластины... Перед ним
зияла пропасть чернее, чем тени от их ламп, чернее даже, чем
небо в промежутках между звездами. Они пытались вызвать Нь-
юкома по радио, но кроме потрескивания, вызываемого в тонкой
газовой атмосфере каскадами вторичных частиц космического
излучения, ничего не услышали. Они пробовали спуститься вниз
на канатах, но шахта казалась бездонной. Дно не удавалось
определить при помощи лота или запеленговать - искать далее
было бессмысленно...
Однако Керски никак не хотел примириться с очевидностью;
видимо, по молодости и в силу присущего ему оптимизма он
сильнее других переживал происшедшее. Нельзя сказать, чтобы
Харрис не был огорчен, но огорчен по-другому. Полет, высадка
на планету, работа - все это с самого начала представлялось
ему игрой воображения, тем, к чему нельзя подойти с повсед-
невными мерками, чего не описать привычными выражениями че-
ловеческого языка. И потому он воспринимал все - включая ги-
бель Ньюкома - словно сквозь пелену; порой он испытывал неч-
то похожее на стыд из-за того, что случившееся почти не по-
действовало на его мышление и восприятие. Но дело было не
только в этом: где-то в глубине души он испытывал как бы
удовлетворение. После разговора с Ньюкомом симпатия, которую
он прежде питал к этому деятельному ученому, странным обра-
зом исчезла...
Харрис и раньше немало времени тратил на размышления. Те-
перь же он вообще не мог заставить себя заняться полезной
деятельностью. С остальными космонавтами он почти не разго-
варивал, и они все больше отдалялись от него. Единственным
его собеседником остался компьютер. Он просил делать для не-
го выписки из старых трудов: Лао-Цзы, Кант, Витгенштейн, Ор-
тега-и-Гасет, Норберт Винер. А там, где его собственных поз-
наний оказывалось недостаточно или ослабевала концентрация
внимания, он запрашивал необходимые выдержки, переводы на
универсальный язык Фортран-22, пояснения и толкования. ЭВА
была терпелива, повторяя изложенное без малейшего раздраже-
ния по первому его требованию... Чем глубже погружался он в
философию, тем больше убеждался, что если они задались целью
продвинуть человечество вперед, то ищут совершенно не там,
где надо.