"Макс Фрай. Книга Страха" - читать интересную книгу автора

сюртука и ломаные жесты то ли больших актеров, то ли марионеток.
Песочный человек, образованный, дотошный, пунктуальный Песочный
человек, которому совершенно некуда спешить - потому что у тебя, ничтожной
восьмилетней личинки, нет и четверти часа, а у него что позади, что
впереди - миллионы лет сверкающей бессонницы.

Он только и ждет, когда ты смежишь веки, скорчишься под домашней
байкой, плавно скользя в мокрый полуобморок - вот тогда он склонится над
изголовьем, и снова - птица, остроносая птица выпьет твои глазные яблоки из
орбит. Ай, соринка попала в глаз, уголек, ресничка, - дай вылижу из влажного
уголка, дай вылижу.

Детство - царствие страха. В складках одеяла перекатываются черепа,
смерть живет под кроватью, полуразложившееся лицо маячит за оконными рамами.
Тоска глухо говорит под ложечкой. Привычный ужас вечернего коридора от
комнаты к кухне - вот кто-то схватит, вот кто-то схватит!
Вообще страх перед наступлением темноты, когда льнешь к матери, почти
царапаешься в ее милосердную утробу: пусти назад, пожалуйста, пусти. Мама,
когда будет утро?

Безумный Натаниэль, жертва Песочного человека, влюбленный в
механическую куклу Олимпию, его постоянный отвратительный акцент немца или
мертвеца: "А! Глаза! Хорош глаза!"
Ему повезло, Натаниэлю, он сошел с ума, сорвался в визг, хохот, ужимки
гофманианской сказки о Песочном человеке, - но почему я в своем уме?
Постоянно одолеваемый ужасом, который во много раз больше моего жалкого
предательского тела.
Шорох рассыхающейся штукатурки, дыхание в замочной скважине, тошный
мерный бой старинных часов с башенками из черного дерева, - они нарочно
смакуют каждый удар полуночи.
Мокрые складки простынь, мокрое ночное белье, удушливый запах из-за
кровати - там издохла мышь или что-то иное.

Но сначала - обрывки разговоров: в самый яркий и приятный день,
приятный до глупости, с гуляниями по зоопарку, фисташковым мороженым и
аттракционами, - обязательно среди бутафорского счастья закопошится гробный
жирный червяк взрослой беседы. В трамвае, на лестнице, на клочке газетной
бумаги под ногами, в родительской спальне: помни, я всегда здесь, я всегда
от тебя на полвыдоха, и никогда ты не будешь счастлив, пока я здесь!
Разговоры, разговоры...

"...Вошла в комнату сквозь дверь, вся в смертной одежде, как
похоронили, челюсть подвязана. И косноязычно заговорила, гнусавила, потому
что у нее нос выгнил - остался только облепленный слизью хрящ".

"...Когда их опускают в печь крематория, они от жара садятся в гробу".

"...Безногая бабка сидит на постели и качает ампутированную ногу, как
младенца, а из соседней комнаты вереницей тянутся духи, все без лиц, все
бормочут, все, кто умер..."