"Жан Фрестье. Гармония " - читать интересную книгу автора

как бы закрепленная мысль, память. А глаза береги, - заключил он, - они у
тебя красивые.
Он заглянул в глаза Гармонии и почувствовал легкое волнение, потому что
вдруг спросил себя, что означает эта невинность, не притворная, а как бы в
подражание кому-то. Что за неописуемое сокровище, спрятанное за длинными
черными ресницами, ждало своего неведомо какого откровения? Он любил
Гармонию, когда смотрел на нее, и это было нечто похожее на кратковременное
умопомешательство. Он любил, причем безумно, тот нежный облик, какой она
являла окружающему миру. Остальное его не касалось, не интересовало его. Он
даже не хотел ничего о ней знать, кроме того, что она всегда готова проявить
исключительную самоотверженность, всегда работает увлеченно, а почему,
кстати? Он не стремился докопаться до истины. И еще в ее взгляде он черпал
мужество, когда ему порой его не хватало. Но ведь почти то же самое он
находил и в поросячьих глазках Джейн, которые буквально кричали, когда
что-то шло не так, как надо: "На помощь!" Ну так и что?
"Это хорошая команда", - подумал он еще раз, заставляя себя встать
из-за стола.
- Внимательно наблюдайте за первым и десятым. И не забывайте про
второго, четвертого и шестого. Я сейчас вернусь.
В восприятии Вальтера операционная резко отличалась - может, из-за
настоящего, покрытого линолеумом пола или из-за яркого освещения над
операционным столом - от его собственных владений с их постоянным
беспорядком и грязью войны. Сюда доходил тот же шум санитарных машин, те же
разговоры усталых санитаров, несущих какого-нибудь тяжелораненого, то же
гудение электрогенераторов. Однако внимание трех врачей перед операционным
столом и двух медсестер чуть поодаль, выверенными движениями автоматически
что-то им подававших, концентрировалось на небольшом, ослепительно ярко
освещенном пространстве, создавая ощущение покоя. Сбоку, возле стенки
палатки, дремали, почти слившись с нею, два санитара. Скорее всего, у них не
существовало никакого представления о времени и они, отказываясь видеть то,
смысл чего от них ускользал, ждали, когда потребуется их физическая сила.
Вальтер держался в стороне от операционного пространства. Давид
посмотрел на него немного рассеянным взглядом, поскольку не мог позволить
себе отвлечься от главного занятия.
- А! Вальтер! - сказал он, снова уткнувшись в работу. - Ты подоспел
очень кстати. Ты будешь мне нужен через пятнадцать минут. Подожди, не уходи.
Я уже заканчиваю с твоим пациентом. Здесь ничего страшного не должно
приключиться. Много осколков, один из них сильно инфицированный, но я
вырезал достаточно много. Сейчас ты сможешь его забрать.
Напротив Давида поверх марлевой повязки смеялись голубые глаза Лилиан.
Что касается брюшной полости, то мы рассчитываем на тебя, - сказала
она, - ужасно не люблю работать с расширителями.
- Значит, договорились, - заметил Давид, старательно завершая укладку
дренажного фитиля в глубокой ране на бедре.
- Бинт!
Он выпрямился и, уже не соблюдая мер предосторожности, снял перчатки.
Обе медсестры, ходившие взад-вперед между перегородками, подошли к столу,
разрывая упаковки с ватой и бинтами. Завершив операцию, вся команда разом
отступила назад.
- Я прежде всего должен задать тебе два вопроса, - сказал Вальтер,