"З.Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции 16-28 (часть 3)" - читать интересную книгу автора

будто еще больше. Если с бредовой идеей нельзя покончить ссылкой на
реальность, то, пожалуй, она и не имеет корней в реальности. Откуда же она
тогда происходит? Бредовые идеи бывают самого разнообразного содержания,
почему в нашем случае содержанием бреда является именно ревность? У кого
образуются бредовые идеи и, в частности, бредовые идеи ревности? Тут нам
бы хотелось послушать психиатра, но здесь-то он нас и подведет. Он вообще
остановится только на одном-единственном из наших вопросов. Он будет
изучать историю семьи этой женщины и, может быть, ответит нам: бредовые
идеи бывают у таких лиц, в семье которых неоднократно встречались подобные
или другие психические нарушения. Другими словами, если у этой женщины
развилась бредовая идея, то у нее было к этому наследственное
предрасположение. Это, конечно, кое-что, но разве все, что мы хотим знать?
Все, что послужило причиной болезни? Следует ли нам
довольствоваться предположением, что если вместо какого-нибудь другого
развился бред ревности, это не имеет значения, случайно и необъяснимо? И
следует ли нам понять положение, заявляющее о преобладании наследственного
влияния, и в отрицательном смысле: безразлично, какие переживания потрясли
эту душу, раз ей было предопределено когда-то заболеть помешательством? Вы
захотите узнать, почему научная психиатрия не желает дать нам никаких
дальнейших объяснений. Но я вам отвечу: плут тот, кто дает больше, чем
имеет. Ведь психиатр как раз и не знает пути, ведущего к дальнейшему
пониманию такого случая. Он вынужден довольствоваться диагнозом и
неуверенным прогнозом дальнейшего течения болезни, несмотря на богатый
опыт.
Но может ли психоанализ достичь в этом случае большего? Несомненно;
надеюсь показать вам, что даже в столь трудном случае он способен открыть
нечто такое, что дает возможность самого глубокого проникновения в суть
дела. Во-первых, прошу обратить ваше внимание на ту незначительную деталь,
что пациентка прямо спровоцировала анонимное письмо, на котором основана
ее бредовая идея, высказав накануне интриганке мысль, что для нее было бы
величайшим несчастьем, если бы ее муж имел любовную связь с молодой
девушкой. Этим она навела служанку на мысль послать ей анонимное письмо.
Так что бредовая идея приобретает известную независимость от анонимного
письма; она уже до него имелась у больной в форме опасения - или желания.
Прибавьте к этому еще то, что дали два часа анализа других незначительных
намеков. Правда, пациентка отнеслась очень отрицательно к требованию после
рассказа своей истории сообщить дальнейшие размышления, приходящие ей в
голову мысли и воспоминания. Она утверж-
дала, что ей ничего не приходит в голову, что она уже все сказала, и через
два часа попытка дальнейшей беседы с ней действительно вынуждена была
прекратиться, так как она заявила, что чувствует себя уже здоровой и
уверена, что болезненная идея больше не появится. Она сказала это,
конечно, только из сопротивления и страха перед продолжением анализа. Но
за эти два часа она все-таки обронила несколько замечаний, которые
допускают определенное толкование, даже делают его неизбежным, и это
толкование проливает яркий свет на происхождение ее бреда ревности. Она
сама была сильно влюблена в молодого человека, того самого зятя, по
настоянию которого обратилась ко мне как пациентка. Об этой влюбленности
она ничего не знала или, может быть, знала очень мало; при существовавших
родственных отношениях эта влюбленность могла легко маскироваться под