"Зигмунд Фрейд. "Ребенка бьют": к вопросу о происхождении сексуальных извращений" - читать интересную книгу автора

наказывают или карают каким-то иным образом.
Поскольку фантастическое представление "ребенка бьют" было загружено
интенсивным удовольствием и приводило к акту автоэротического
удовлетворения, можно было бы ожидать того, что источником схожего
наслаждения служило также и наблюдение за тем, как в школе избивался другой
ребенок. Этого, однако, никогда не происходило. Присутствие при реальных
сценах избиения в школе и переживания, связанные с ними, вызывали у
наблюдающего ребенка, по-видимому, какое-то смешанное чувство совершенно
особого возбуждения со значительной долей осуждения (Ablehnung). В ряде
случаев реальное переживание сцен избиения воспринималось как нетерпимое.
Впрочем, и в рафинированных фантазиях более поздних лет в качестве условия
настаивалось на том, что наказываемым детям не причиняется никакого
серьезного вреда.
Мы должны были поднять вопрос о том, какое соотношение существует между
значимостью фантазии битья и той ролью, которую могло бы играть в домашнем
воспитании ребенка реальное телесное наказание. Напрашивающееся
предположение о том, что здесь могло бы иметь место обратно пропорциональное
соотношение, не может быть доказано в силу односторонности нашего материала.
Людей, которые доставляли материал для этих анализов, очень редко били в
детстве - во всяком случае, их воспитывали не розгами. Естественно, каждый
из этих детей в том или ином случае имел возможность почувствовать
превосходящую физическую силу своих родителей или воспитателей, а то, что в
любой детской нет недостатка в потасовках между самими детьми, и вовсе не
нужно выделять как-то особо.
Наше исследование не прочь было извлечь побольше сведений из тех ранних
и несложных фантазий, которые явным образом восходят к влиянию школьных
впечатлений и чтения этого периода. Кем был избиваемый ребенок? Самим
фантазирующим или каким-то посторонним? Был ли это всегда один и тот же
ребенок или сколь угодно часто другой? Кем был тот, кто бил ребенка?
Какой-то взрослый? И кто тогда? Или же ребенок фантазировал, будто он сам
бьет другого? Никаких сведений, проливающих свет на все эти вопросы, мы не
получали - всегда лишь один робкий ответ: "Больше я об этом ничего не знаю;
ребенка бьют."
Справки относительно пола избиваемого ребенка имели больший успех, но и
они не вносили никакой ясности. Иногда нам отвечали: "Всегда лишь мальчиков"
или "Лишь девочек"; чаще ответ гласил: "Этого я не знаю" или: "Это все
равно". То, что имело значение для исследователя - некое устойчивое
соотношение между полом фантазирующего и полом избиваемого ребенка, -
зафиксировать так и не удавалось. Порой обнаруживалась еще одна характерная
деталь содержания фантазии: "Маленького ребенка бьют по голой попе".
В данных обстоятельствах поначалу нельзя было даже решить, обозначить
ли примыкающее к фантазии битья удовольствие как садистское или же как
мазохистское.

II

Понять такую фантазию, возникающую в раннем детском возрасте,
по-видимому, в результате каких-то случайных влияний и сохраняемую позже для
получения автоэротического удовлетворения, в соответствии с нашими прежними
воззрениями можно лишь в том смысле, что речь здесь идет о какой-то