"Борис Фрезинский. Илья Эренбург и Николай Бухарин " - читать интересную книгу автора

затем написан роман "Рвач". Конец 1924 и начало 1925 года показали
Эренбургу, что идеологическая политика советской власти начинает
ужесточаться. Сценарий пришлось переделывать, от романа Ленгиз отказался.
Литературное да и финансовое положение Эренбурга резко ухудшилось (ему
наконец удалось обосноваться в Париже, но деньги из Москвы текли очень
тоненьким, пересыхающим ручейком). 16 апреля 1925 года, жалуясь в письме В.
Г. Лидину на все ухудшающиеся условия работы, Эренбург сообщил: "Я написал
Бухарину и Каменеву, прося их вступиться. Запрет "Жанны", например, можно
понимать только как запрет меня, но не книги. Очень надеюсь на вмешательство
первого"35. Письма Эренбурга в доступной исследователям эпистолярной части
архива Л. Б. Каменева нет, а письмо Бухарину сохранилось. "Париж, 15 апреля
[1925 года] Дорогой Николай Иванович, не сердитесь прежде всего за мою
"мертвую хватку". Монотонность моих писем диктуется монотонностью жизни. Я
знаю, что я далеко не Пушкин, а Вы - далеко-далеко не Николай Павлович (не
судите за каламбур!). И все же обстоятельства заставляют меня повторять
исторические жесты.
Вам ли говорить, что Эренбург не эмигрант, не белый, не "пророк нэпа" и
пр. пр.?
Если я живу в Париже и посещаю кафэ, то от этого не становлюсь ни
Алексинским36, ни Зинаидой Гиппиус. Местожительство не определяет, надеюсь,
убеждений. Я работаю для Советской России, живу с ней, не в ней. И вот...
И вот... Слушайте. Нет в С.С.С.Р. собаки, которую бы еще не повесили
[на] меня.
Факты:*) 1) Главлит запретил переиздание "Курбова", который вышел в
1923 г. 2) Главлит запретил переиздание "Жанны", которая вышла в 1924 г. 3)
Главлит не пропускает "Рвача" (это мой новый роман).
Таким образом, меня не печатают, механически ликвидируют. Судите сами -
справедливо ли это? Плоха ли, хороша ли "Жанна", другой вопрос - я пытался
создать детективно-сентиментальный роман революции, один опыт из десяти
других, но ведь в ней контрреволюции даже Лелевич37 не отыщет.
Значит, эта мера направленная не против книги, а обще - против меня.
Я много думал и работал над "Рвачом". Это оборотная сторона нэпа. Не
раз в книге я подчеркиваю, что это лишь оборотная сторона. Если я даю ее, а
не лицевую, то потому, что я сатирик, а не одописец. Каждому свое. Но вся
книга исходит от октября, как зачина. Объективизм изложения не скрывает
пристрастий автора. Я дал книгу в Госиздат. Ионов38 ее оплевал и прислал мне
2 строки "Книга в пределах СССР выйти не может" (храню записку!). Теперь ее
зарезал Главлит. Я не хотел давать книг частным и[здательст]вам. Но Госиздат
меня не издает. А Главлит не разрешает частным и[здательст]вам печатать
меня.
Я не имел никакого отношения к эмиграции. Меня хают здесь на каждом
перекрестке.
Это естественно. Но почему же меня хают в России? Я печатаю здесь 1000
штук "Рвача" на одолженные деньги с тем, чтобы послать книгу руководителям
Эркапе39 и спросить - "почему вы это запрещаете?".
Зачем мне в таком случае писать? Для кого?
Я боюсь походить на одесскую хипесницу, которая клянется, что у нее
умирает на руках ангелочек, и поэтому не говорю о материальной отдаче
подобной политики.
Кратко - приходится бросать литературу и идти в канцелярию.