"Валерий Фрид. 58 с Половиной или записки лагерного придурка" - читать интересную книгу автора

о террористических намерениях все равно отказывался.


- 28 -


Теперь уже забеспокоился Макарка.
- А ну, сними очки, Фрид! Ты сидя спишь.
- Не сплю. - Я снимал очки и смотрел на него широко открытыми
глазами.
На пятый день он сказал:
- Нет, точно, ты спишь. Не может человек не спать пять суток!
- Может. Продержите меня еще дней десять, и я вам что угодно
подпишу. А пока что я в здравом уме и повторяю: никаких разговоров
о терроре мы не вели.
И Макаров отступился. Не думаю, чтоб он пожалел меня. Пожа-
лел себя: надвигались майские праздники и, конечно же, хотелось
погулять два-три дня. А я радовался: перехитрил их! Маленькая, а
победа...
К вопросу о терроре мы с Макаровым вернулись месяца через
полтора. Он показал мне протоколы допросов четырех ребят - вернее,
только их подписи и ответы на вопрос, был ли в присутствии Фрида
разговор о желательности насильственной смерти Сталина.
Уж не знаю, какими способами он и другие следователи выбили
из них нужный ответ, но только все четверо подтвердили: да, такой
разговор был.
- Видишь? - грустно сказал Макарка. - Так чего же упираться?
Ты изобличен полностью, поверят четверым, а не одному. Давай, под-
писывай.
И я смалодушничал, подписал такое же признание. Но странное
дело: после этого я почувствовал даже какое-то облегчение. Теперь
мне было все равно - хуже быть уже не могло. Так же думали и мои
однодельцы.
Легче стало и следователям. Главное признание было получено,


- 29 -


оставалось только проверить драматургию, свести несколько линий в
один сюжет, распределить роли - кому главную, кому - второго пла-
на. Например, про Юру Михайлова, самого младшего из нас, в одном
из протоколов было написано: "Михайлов сам не высказывался, но
поддерживал наши антисоветские выпады криками "Так! Правильно!"
(Смешно? Но эти крики обошлись ему в восемь лет. Из лагеря он при-
вез туберкулез, шизофрению и умер через несколько лет после выхода
на свободу, совсем молодым).
Изредка в следовательских кабинетах появлялись прокуроры. Но
узнавали мы об этом только в конце допроса, подписывая протокол.
Рядом с подписью следователя стояло: военный прокурор такого-то