"В.Фрин. Москва-Подольск-Москва [И]" - читать интересную книгу автора

- Твои товарищи в Брянском лесу бегают, хвостами машут. (Был
и такой, менее затасканный вариант в их лексиконе). Ну, будешь
рассказывать?
- Не знаю я ничего, това... граждане.
Второй следователь сказал коллеге:
- Да чего ты с ним мудохаешься? Дать ему пиздюлей - и все де-
ла!
Они опрокинули стул, перегнули через него своего клиента и
стали охаживать по спине резиновой дубинкой. Дальше - его словами:
"Кончили лупить, спрашивают: ну, будешь говорить? Я им:
- Граждане, может, я чего забыл? Так вы подскажите, я вспомню!
- Хорошо, - говорят. - Степанова знаешь?
А Степанов - это товарищ мой, он в попы готовится, а пока что
поет в хоре Пятницкого.
- Да, - говорю, - Степанова я знаю. Это товарищ мой.
- Вот и рассказывай, про чего с ним на первое мая разговари-
вали.
Тут я и правда вспомнил. Выпивали мы, и Степанов меня спро-
сил: что такое СэСэСэР знаешь? Знаю, говорю. Союз Советских Социа-
листических Республик. А он смеется: вот и не так! СССР - это зна-
чит: Смерть Сталина Спасет Россию... Рассказал я им это, они такие
радые стали:
- Ну вот! Давно бы так.
Я говорю:
- А вы бы сразу сказали, граждане. Драться-то зачем?
Они спрашивают:
- Жрать хочешь?
- Покушать не мешало бы.
Принесли мне каши в котелке - масла налито на палец! - и хле-
ба дали. Кашу я низанул, а про хлеб говорю:
- Можно с собой взять?
- Возьми, возьми.
Дали подписать бумажку - про восьмую статью - и отпустили".
Это было простое дело, вряд ли следствие длилось долго: вско-
ре Радека от нас забрали, дали на бедность, думаю, лет восемь и
отправили жопой клюкву давить.
А вот Вельяминов сидел под следствием долго - и не в первый
раз, если мне не изменяет память. Это был в высшей степени достой-
ный человек, выдержанный, терпеливый. Ему приходилось туго: не от
кого было ждать передачи, и он уже доходил. Замечено: на тюремной
пайке без передач можно было благополучно просуществовать месяца
два-три. Дальше начинались дистрофия, пеллагра, голодные психозы.
У Вельяминова уже не было ягодиц, кожа шелушилась и отставала
белыми клочьями - но с психикой все было в порядке. Те, кто полу-
чал передачи, не то, чтобы делились с сокамерниками, но обязатель-
но угощали каждого - чем-нибудь.. Вельяминов отказывался от угоще-
ния; а если давал уговорить себя, сдержанно благодарил и принимал-
ся есть - неторопливо, даже изящно.
От него, между прочим, я впервые услышал, что сфабрикованные
чекистами дела случались задолго до знаменитого процесса "Промпар-