"Клаус Фритцше. Цель - выжить (Шесть лет за колючей проволокой) " - читать интересную книгу автора

рядом с нашим лагерем. Мейер принес икру с белым хлебом и огурцом. Когда
врач узнала об этом, она чуть не лопнула от гнева: "Если принесет еще,
выбрось в Волгу - он тебя отравит!"
Не помню, что именно она принесла взамен подарка Мейера, но хорошо
помнится, что в этот период у меня было изобилие деликатесов и лишние
продукты я отдавал своим товарищам.
Вылечился я достаточно быстро, занятия по русскому языку возобновились,
беседы с Мейером на немецком и с врачом на русском продолжились. Разговорная
речь улучшалась изо дня в день, а понимал я уже почти все. Во всяком случае
смысл речи я улавливал. Но судьба приготовила мне особенную кашу. Вечером
после работы мы с Тамарой Николаевной сидим в медпункте, она за письменным
столом, а я, напротив, и смотрим друг другу в глаза. Она, очевидно, решила,
что я уже достаточно знаю русский язык, чтобы позволить нам общение на
душевном уровне. А я, к сожалению, не был подготовлен к таким тонким темам.
Просто по общему психологическому состоянию, хотя смысл ее слов понял.
Спрашивает она: "Коля, ты меня любишь?" Найти ответ на такой вопрос довольно
просто. Она со мной обращалась как с хорошим другом, но я решил повысить
оценку. Отвечаю: "Да, как родную мать".
Никогда не забуду взрыв отвращения и изумления на ее лице. Глаза ее,
только что излучавшие доброту, стали черными и метали молнии гнева. Она
встала и вышла без слов, а я сидел и соображал, что за преступление я
совершил. Она была старше меня лет на 5 или 7, облик ее меня не воодушевлял,
а переход из положения летчика в раба я еще не ощутил, не понял. Может быть,
все случилось к лучшему, так как тесные связи персонала с пленными карались
тогда очень строго.
Но ... за свое "нет" я получил сполна. Последствия разговора сказались
быстро. Я на собственном опыте узнал, что такое женское издевательство.
Тамара Николаевна стала обращаться на "вы", ругала меня как только могла.
Целыми днями я должен был чистить все сверху вниз, а окончив, все начинать
сначала.
Как я обрадовался, когда от Мейера узнал интересную новость: "Будущие
курсанты антифашистской школы собираются в центральном лагерном отделении
108-1 в Сталинграде. На днях поедешь туда пароходом". Какая радость! Я не
догадывался тогда, что попаду из огня да в полымя.
Здесь, в Табалле - деревенская идиллия по сравнению с другими лагерями.
Кормили досыта, на работе никто никого не подгонял, все мы прилично одеты,
обращение человеческое, даже с дружественным нюансом, чувствовалось уважение
даже к пленным противникам.
Следует вспомнить, как мы проводили нерабочее время на берегу Волги.
Доступ к берегу был открыт, то есть там не было ограды. Мы соорудили там
платформу из досок, где полоскали котелки и кухонную посуду. На дне русла
отлагались остатки пищи, что привлекало небольших рыбок - черноглазок. Среди
румын было несколько цыган, которые научили нас ловить рыбу удочкой, крючок
которой делался из булавки. В качестве наживки применяли шарики из хлебного
мякиша. Рыбки словно охотились за этой приманкой, в результате чего опытным
рыболовам удавалось выловить 20-30 штук в час. Есть эту рыбу сырой конечно
никому не хотелось, поэтому на берегу разжигали мелкие костры и варили суп
или слоеное блюдо из рыбы и помидоров. Вечерами сидели мы вокруг костров и,
кушая, беседовали. Никто из начальства нам при этом не докучал. Купаться
было запрещено, но страстно за выполнением этого приказа никто не следил.