"Клаус Фритцше. Цель - выжить (Шесть лет за колючей проволокой) " - читать интересную книгу автора

от этого полотна возможности нет, потому что на одной стороне расстилается
огромная лужа, а на другой - грязь вроде черного болота. Приближаемся к
небольшому мосту через ручей. Полотно моста возвышается на полметра над
лужами густой грязи, образовавшейся с обеих сторон в результате рытья
танковых гусениц.
Приближаюсь к мосту, и в этот момент на высокой скорости приближается
танк. По виду это не танк, а скоростное судно или торпедный катер, носовая
волна которого подбрасывается выше его командного мостика.
При виде колонны военнопленных танкист повышает скорость до максимума,
и вся колонна, включая конвоиров, покрывается толстым слоем дорожной грязи.
Особенно богата эта подлива для тех, кто стоит близко к мосту, где танк, как
с трамплина, поднимается в воздух и после свободного полета с глухим ударом
шлепается в лужу на самом глубоком ее месте. А там нахожусь я! Вот и
Рождество!
Между рембазой и лагерем проходит железнодорожная линия, по которой с
минутными перерывами ходят эшелоны с военным снаряжением, поступающим из США
через Иран и Каспийское море на фронт. Шлагбаум на переходе открывают только
по спросу: сравнительно быстро утром при выводе на работу и довольно
неохотно вечером, когда после работы нас тянет лагерь.
Сегодня, 24 декабря 1943 года, последовательность товарных эшелонов
настолько густая, что открыть шлагбаум для пропуска длинной колонны
военнопленных дежурный железнодорожник не решается. Стоим да стоим. К дождю
примешиваются хлопья снега, со временем осадки совсем переходят в снег.
Температура снижается ниже нуля, мокрая грязь на нашей одежде
замораживается; поднимается ветер - и стоим полчаса, час, полтора часа...
Наконец шлагбаум поднимается, и воздух вибрирует от криков конвоиров:
"Давай, давай бегом!"
Прибыли на площадку перед проходной лагеря. Промокшие и загрязненные
наравне с нами конвоиры сменяются, и дежурный офицер приступает к
определению численности команды - проверке.
"Проверка" - любой человек, побывавший в советском военном плену со
страхом вспоминает это слово. Подсчитывают наличный состав пленных на
утренней проверке, при выводе из лагеря на работу, при возвращении рабочих
бригад в лагерь и на вечерней проверке. Все это не очень страшно в небольшом
лагере, где проверяется присутствие одной-двух сотен пленных. На проходной
тоже сносно, когда бригады приближаются с промежутками. А в нашей колонне
приблизительно 500-600 человек без разделения на бригады. После страданий в
пути настроение всех дошло до точки кипения. Трудно выстроить такую толпу в
такой порядок, который дал бы возможность подсчитать с точностью до одного.
Дежурный со счетами в руках бегает туда-обратно, считает и считает, а
результат все не соответствует списочному составу. Вся колонна со временем
засыпается снегом, кругом кричат и ругаются, плакать можно. Проходит
дополнительный час, пока нас пропускают через ворота. В корпус не пускают,
потому что настало время получить ужин. Стоим в очереди перед кухней.
Направляясь к корпусу, едим кусок рыбы и пьем горячую воду. У всех только
одно желание - попасть в скромный уют корпуса, снять промороженную верхнюю
одежду, почистить лицо и руки, согреться при теплоотдаче наших бензиновых
светильников (помещения не отапливаются).
Зашли в корпус, и - слышится сигнал на вечернюю проверку. У дежурного
конец смены в восемь часов вечера, а время уже почти 10 часов. Толпа