"Клаус Фритцше. Цель - выжить (Шесть лет за колючей проволокой) " - читать интересную книгу автора

следовало за этой тревогой. Боль в животе и срочная нужда отправиться в
отхожее место. Надо подняться, надеть брюки и сапоги, накинуть шинель,
спуститься вниз по лестнице со второго этажа во двор, где на слое скользкого
льда блестят лужи дождевой воды.
Трудно держаться на ногах на такой поверхности. Но, уборная - одна для
всей лагерной зоны - расположена на расстоянии около 100 метров от корпуса,
к тому же еще на уровне 15-20 метров ниже его. Этот склон надо преодолеть к
месту срочно нужного облегчения. Боль ножом режет, сохранить баланс
безгранично трудно, падаю раза два, последние метры соскальзываю, сидя на
мокрой поверхности льда. Приехал наконец, сделал, что нужно было, боль
немного убывает. Отправляюсь в обратный путь, намного более сложный из-за
необходимости преодолеть подъем. Поднялся по склону и по лестнице, разделся,
лег на свое место в коридоре и... боль со всеми явлениями возвращается.
Сколько раз повторился этот процесс за эту ночь, не помню, твердо помнится
мне лишь тот факт, что за эту ночь больше не спал и лежать мне приходилось
только минутными отрезками.
Утренний подъем, вызов на проверку и вывод на работу; пытаюсь добиться
освобождения от работы - без успеха. Нет бумажки, которую больной должен
предъявить дежурному. Такие справки выписывает врач, а врача утром в 6 часов
нет. Пленный без справки стоит на ногах, значит, он работоспособен. День
прошел наподобие ночи, с той лишь разницей, что трасса с рабочего места к
"санузлу" проходила под крышей и без наклонного "катка".
Как нередко бывало, с завода вернулись поздно, врача уже нет. Когда на
третий день добился приема в амбулатории, еле держался на ногах. Получил
справку и угольные таблетки, но результат терапии был плачевный. Я несколько
дней провел в дежурном помещении корпуса и с успехом тренировал 100 метровый
бег вниз и вверх по ледяному склону. Но спортивный эффект такого тренинга
был скромный, так как пробег дистанции измерялся не секундами, а минутами.
Ел ли я что-нибудь в эти дни - забыл. О какой-то диете и думать нельзя
было. Сколько суток прошло с первого приема, тоже стерто из памяти. В конце
концов я достиг того уровня существования, который обещал мне старший
немецкого корпуса в день прибытия в этот лагерь. Его приветствие помню
дословно: "Летчик, по внешнему виду ты последние месяцы провел на курорте.
Обещаю, что ты очень скоро не будешь отличаться от остальных людей в
лагере".
Он - штабсфельдфебель Шойерлейн - очевидно наблюдал за мной и велел
привести меня в госпиталь после проведения в жизнь этого пророчества. Палаты
в лагерном госпитале отапливались, температура там держалась выше 10
градусов. Койки были отдельные. На их днище из досок лежали маты из рогожи,
но никаких одеял - одна простыня на больного. Перед поселением в палату я
прошел баню - какое счастье! - и взвешивание. Остаточный вес составил 46 кг
при исходном - 72. Питание больным выдавали по повышенной норме, но в первые
дни есть не хотелось.
Скука существования на койке в депрессию меня, слава Богу, не ввела. За
порядок в нашей палате отвечал Йосиф - еврей, служивший в венгерской армии.
Главная его задача была вынести баки с экскрементами, вылить содержимое в
канализацию, вычистить баки и вернуть их в коридор перед палатой. Санузла
согласно сегодняшним понятиям в госпитале не было. Еле держась на ногах,
все-таки я старался помогать Йосифу при этой противной работе, которую со
временем полностью принял на себя. Йосиф распоряжался специальными