"Евгений Фролов. Правда о мундире " - читать интересную книгу автора

СВД, волнистые двуручные мечи, полосатые рыцарские турнирные копья. Ноги
сменились зашитыми в броню катками, шипастыми колёсами ассирийских колесниц,
тяжкими торсионами, к которым дико и грубо были приварены траки, дубовыми
таранами с бараньей головой и прочими материальными воплощениями военной
мысли.
Двое в скафандрах по-прежнему молчали. В стёклах шлемов отражались облака.
И тогда женщина жалобно и безнадёжно заскулила. Её стон выглядел, как
настроечный аккорд капельмейстера, потому что сразу вслед за ней застонали все
остальные. Они бессловесно жаловались на жуткое и непонятное, вырвавшее их из
привычной полковой рутины, а получалась почему-то переведённая в минор и
оттого вдвойне кромешная мелодия марша "Непобедимая и легендарная".
Импровизированный оркестр сыграл всего несколько тактов и ошеломлённо умолк,
но за это время успели проявиться валторна, альт и бас, флейта пикколо и - в
особенности - геликон, которым оказался стон полковника. Причём, все медные
явно имели отношение к фабрике музыкальных инструментов в Брно, известной
любому дирижёру Советских Вооружённых Сил.
Неожиданно штабного писаря стошнило общевойсковыми эмблемами. И вновь
наступила тишина.
Полковник всё-таки решился:
- Вы нам поможете?
Один из врачей кашлянул и, как бы стушевавшись, посмотрел на часы. Голос
его, искажённый микрофоном, разнёсся по всему плацу:
- Через полчаса мы сделаем вам инъекции, чтобы легче перенести кризис.
Завтра вам станет легче. Послезавтра вы будете здоровы.
- Господи! - с облегчением крикнул кто-то. - Неужели это правда? Вы нас не
обманываете?
Теперь говорил второй врач. Голос его был не так громок:
- Все, кто не умер до этого момента, будут жить и выздоровеют. Осложнений
не будет. С четверга вы сможете вернуться к службе.
По рядам монстров снова прокатился стон, но наполняла его уже совсем
другая интонация.
- Теперь, - продолжал второй врач, - мы хотели бы осмотреть вашего
рядового. Это очень важно для предупреждения инфекции. Где он?
- Так.., - сконфузился полковник, - заперли мы его на гауптвахте. Мало ли
что? Там, должно быть, и сидит, если с голоду не помер.
- Проводите нас.., - начал врач и осёкся, наткнувшись взглядом на бывшие
ноги больных. - Впрочем, нет. Где гауптвахта?
- А во-о-он там, - показал своим правым бердышом полковник.
Двое, как по команде, повернулись и пошли к унылому серому домику, едва
видному в конце аллеи, состоящей из обрезанных по самое некуда тополей.

Рядовой не то спал, не то потерял сознание. Он лежал на нарах плашмя, весь
скукоженный от холода. Голое тело покрылось синеватой бледностью долго
пролежавшего в холодильнике бройлера, а мошонка ужалась до размеров грецкого
ореха.
Двое переглянулись.
- Опоздали.., - сказал один.
Голос его злым эхом раскатился по коридору губы.
Рядовой шевельнулся и с трудом открыл глаза. Потом сел, глядя на двоих
затравленно и полубезумно.