"Асука Фудзимори. Микрокосм, или Теорема Сога " - читать интересную книгу автора

- Если ты это сделаешь для меня, получишь подарок.
- Правда? Подарок? Только мне и только мне?
Императрица заверила Умаядо в своей искренности, принц на три дня
заперся в своих покоях, чтобы прочитать и обдумать три главные сутры Доброй
Веры. Говоря по правде, в течение этих трех дней его не раз замечали в
дворцовых помещениях охотящимся за служанками, но утром четвертого дня он
появился из своей спальни с синевой под глазами и с клочком бумаги в руке.
На историческую встречу собрались разряженные придворные. Вот они, цвет
нации: Отомо, Накатоми, Мононобэ, Хэгури, Имбэ... даже Умако пристроился
возле императрицы, опустившись на колени и усевшись на свои благородные
пятки. Собрание звезд первой величины, готовых выслушать его комментарии,
произвело на принца такое впечатление, что он чуть споткнулся, утер слюну,
но тут же приосанился и выступил вперед, подняв свой клок бумажки, как
знамя.
- Ну... э-э... три сутры Будды просто прелесть, и я вам очень
рекомендую их прочитать. Все.
- О-о-о, прекрасно, великолепно, слов нет! - зааплодировала
императрица, и к ней тут же присоединились присутствующие. Умако схватился
за голову, а императрица, призвав всех успокоиться, объявила: - Принц, твой
комментарий трех сутр поверг нас всех в глубокое изумление. В знак
признательности мы дарим тебе сто акров для резиденции Икаруга.
- О, мамочка, спасибо, спасибо!
- Не за что, милый мой.

Уж слишком он увлекался служанками.
В возрасте сорока восьми лет принц Умаядо скончался, съеденный
сифилисом и оспой. В последние дни жизни кожа его превратилась в какой-то
изъязвленный ковер, а из мочевого пузыря сочился вязкий гной.
Получив известие о кончине любимца, императрица разразилась рыданиями,
разодрала лицо ногтями и принялась колотиться лбом о дубовый столб-колонну.
Она то приказывала прервать похоронный обряд, то принималась напевать
какую-то тематически совершенно неподходящую песенку. Запретив хоронить
принца, императрица навлекла на себя подозрения в безумии.
- Он оживет, оживет, - рыдала она, смахивая на ходу какие-то
безделушки. - Никто его не сожжет, никто его не зароет. Такое сокровище!
Божественная слава! Сам Будда не может разрешить, чтобы его оторвали от
страны, под небесами которой он блистал своей несравненной добродетелью!
- Ваше величество, - бормотал ей в ухо какой-то советник, - принц с его
несравненной мудростью уже достиг нирваны, вы должны радоваться за него.
- В таком состоянии воскрешение невозможно, - бубнил придворный
медик. - Уже чудо, что он так долго протянул.
Глядя на государыню, большинство служанок тоже роняли слезы. Конечно,
проявление радости при императрице было бы невозможным. Но когда она
удалилась, скорбь обслуживающего персонала как ветром сдуло.
- Не надо больше ублажать этого ублюдка...
Умако с легким сердцем направился в храм Асука, чтобы пожертвовать свою
монету в честь избавления. Старость давала себя знать, ходить становилось
все труднее, но ради такого случая никакой путь не долог. Преклонив колена
перед статуей Будды, вызвавшей в свое время жаркие споры, министр читал
сутры и перебирал четки.