"Иори Фудзивара. Тьма на ладони " - читать интересную книгу автора

распахнуть свою пасть. Перед выходом из дому я, конечно, принял душ и
переоделся. Но, судя по его глазкам, в моем внешнем виде оставалось еще
много над чем поработать. Может, ему не нравился мой костюм за восемнадцать
тысяч? Или галстук за девятьсот десять иен?[11]
Впрочем, сейчас его куда больше заботило то, что творилось на двадцатом
этаже нашего небоскреба.
- Пошли! - бросил он мне и, пригнувшись, засеменил в сторону лифта.
Я наскоро оглядел зал. Завсекциями, вернувшись с совещания, таращились
на меня. Все трое. Я был четвертым.
Сакума - по контактам со СМИ. Сумида - по маркетингу. Томидзава - по
работе с филиалами. У каждого в глазах удивление. Перехватив мой взгляд,
Сакума тут же уткнулся в бумажки у себя на столе. Сумида сделал вид, что
включает компьютер. И лишь Томидзава не отвернулся. Ему тоже предложили
увольняться по собственному, но он, по слухам, уперся, и ни в какую.
В отделе рекламы напитков-энергетиков - без малого двадцать человек.
Четверо заведующих на такую горстку людей - явный перебор. И в целом вся
компания скроена по такой же системе. Кризис секционного менеджмента.
Больная тема всей пищевой промышленности. По уставу предложение о
добровольном уходе должно касаться всех, кому за сорок. На самом же деле в
первую голову предлагают уйти таким, как мы, - менеджерам низшего эшелона.
Идеологи компании пытаются оправдать это "корпоративной логикой". Но еще
немного - и результаты подобной "логики" будут неотличимы от массового
увольнения.
А, ладно. Уже очень скоро этот чертов корпоративный мир останется у
меня за спиной.
Пока мы дожидались лифта, Санада задал мне вопрос:
- А президент когда-нибудь раньше говорил с тобой с глазу на глаз?
- Нет, - сказал я. - С тех пор как меня перевели сюда из менеджеров...
За последние пару лет - ни разу.
По крайней мере, я не соврал. Он собирался что-то добавить, но тут
приехал лифт.
Слава богу, в лифте Санада заткнулся. Отчасти из-за присутствия других
сотрудников. Но еще больше, видимо, оттого, что принялся лихорадочно
восстанавливать в памяти квартальные показатели, производственные планы и
прочую бухгалтерскую дребедень. Все-таки президент Исидзаки сам когда-то
служил начальником рекламного отдела и уж нашу-то кухню знал как свои пять
пальцев. А потому для Санады в эту минуту не было ничего важней, чем
привести себя в полную боевую готовность для ответа на любой самый
неожиданный вопрос.
Я же стал ломать голову, зачем президенту понадобилось разрушать свою
священную ауру и отвлекаться на муравьишек вроде нас с боссом.
Каждую неделю мы отчитываемся директору по рекламе Като. Гендиректор
Тадокоро выслушивает нас на собраниях среднего звена. Время от времени мы
разъясняем нашу рекламную политику совету директоров. При чем тут президент
Исидзаки? Его деятельность сводится к поддержанию отношений с внешним
миром - конкурентами, смежниками и финансовыми организациями. А внутри фирмы
его обязанности вот уже много лет исполняет генеральный директор.
За каким же дьяволом ему вызывать Санаду? Да еще и на пару с таким
карьерным самоубийцей, как я?
В голове промелькнула вчерашняя ночь на Роппонги. А может, то был некий