"Лука Ди Фульвио. Чучельник " - читать интересную книгу автора

- Что ж, вернемся к настоящему, - вдруг сказал он.
- К настоящему? - переспросил Фрезе, скорее обращаясь к себе (уж он-то
своего начальника знал лучше, чем кто бы то ни было). - Судя по всему, ты не
выбросил из головы "Бойню на рисовых полях".
- Ну и что? - раздраженно спросил Амальди.
- Ничего. Слово "настоящее" в твоих устах звучит как-то странно.
- При чем тут "Бойня на рисовых полях"?
- Я знаю, почему ты ей занимаешься. Не веришь в ревность, месть и
прочую хрень. Прочел про несчастную девчонку и решил, что с ней поработал
маньяк.
- А если и так? - Амальди уже справился со своим раздражением.
- А если так, то это не имеет никакого отношения к настоящему. Если
так, то это не какой-то отвлеченный маньяк, а все тот же, верно?
Амальди и бровью не повел.
- Это прошлое, а не настоящее, - нахохлился Фрезе. - Все мы знаем твою
историю.
Инспектор вдруг очнулся от долгой, вынужденной спячки, но не позволил
этому ощущению отразиться на лице.
- Нет. Ничего вы не знаете.
Он повернулся спиной к Фрезе, размеренным шагом дошел до машины и
уселся на капот. Медленно поднял руку и поманил к себе помощника.
- Иди сюда.
Он держал спину прямо, как будто никакой груз не давил ему на плечи,
черты лица были неестественно расслабленны, а взгляд устремлен куда-то за
горизонт. Когда Фрезе подошел и сел рядом, Амальди заговорил спокойно и
ровно, даже, пожалуй, добродушно. Ритм его речи, отметил про себя Фрезе,
соответствует нормальной беседе - ни акцентов, ни взлетов и падений, ни
пулеметного стрекота, ни пауз. Речь текла, как широкая река без подводных
камней и воронок, ряби и пенных барашков, контрастируя с дикой жестокостью,
о которой он рассказывал, бесчувственная к страстям, которые должна была
будить. Амальди словно излагал чужую повесть, с тем равнодушием, какое
испытываешь к постороннему. Как магнитофонная запись, снова подумал Фрезе. И
сам инспектор - не более чем магнитофон, механическое устройство.
Неподвижная поза, глаза ни разу не обратились к собеседнику, руки не
шелохнутся, безжизненно покоятся на коленях, дыхание свободное и
размеренное. Фрезе был совершенно уверен, что сердце шефа в эту минуту тоже
бьется ритмично, как метроном.
Окончив рассказ, Амальди умолк с той же непринужденностью, с какой
начал свой рассказ.
- Ну вот и все, - сказал он, впервые поглядев на Фрезе, и даже
улыбнулся, хотя глаза были по-прежнему пусты. Потом снова перевел взгляд за
горизонт.
Фрезе промолчал. Оба застыли в неподвижности. Холодный ветер кружил
пыль и гнул редкие травинки. Вскоре и он утих, и воцарилась тишина. Такая
неестественная тишина, что Фрезе, глядя на море внизу, даже представить не
мог шума волн, разбивавшихся о скалы. Как будто весь мир вдруг разом онемел.
И эту безмятежную тишину внезапно разорвал неудержимый стон, от
которого даже машина завибрировала. Фрезе не обернулся к Амальди. Через
несколько вздохов стон повторился. Скорее даже не стон, а рвотный позыв. На
сей раз Фрезе не утерпел и покосился на шефа. Смотреть на него было страшно.