"Франц Фюман. Однополчане (про войну)" - читать интересную книгу автора

Кругом царила тишина, почти такая же осязаемая, как тугой ветер, дующий с
воды. Винтовка выскользнула из рук Иозефа и упала в траву, чуть звякнув.
Тогда они пришли в себя. Они поняли, что попали в человека, и кинулись
спасать его. Но когда они подбежали к ивняку, было уже поздно.
Они увидели растерзанную цаплю, а рядом с пей лежала девушка, мертвая.
Среди жесткой осоки, за кустом, возле ручья, лежала она на спине,
распластавшись, широко раскинув руки. Из ее груди била кровь тонкой
прерывистой струйкой.
Иозеф и Томас, охваченные ужасом, смотрели на нее и глухо, без крика,
стонали. Они впервые увидели, как человек истекает кровью, и были не в
силах это вынести. Потом увидели, что трава тоже покраснела от крови.
- Боже мой, - пробормотал, содрогнувшись от страха, Карл, - боже мой,
ведь это дочка майора.
Он склонился над девушкой, но не коснулся ее.
Он прислушался, не дышит ли она, и заглянул ей в глаза.
- Все... - сказал он.
- Я не стрелял. Я нет... - пролепетал Томас.
Нестерпимый ужас охватил его. Томас хотел убежать, но не мог. Он стоял
словно вкопанный, словно окаменевший, чувствуя, что он бессилен и
беззащитен, что отныне неразрывно связан с этим убийством, и так же как
цветок или лист неудержимо повертывается к свету, так и его неудержимо
тянуло обернуться и посмотреть на убитую. Он взглянул на нее.
Ему показалось, будто он попал в совершенно другой мир: на какой-то миг
он перестал понимать, где он и что произошло.
Лицо мертвой расплывалось перед ним; белое лицо, белая грудь, белые
руки - все расплылось, он видел лишь светлое пятно, словно отсвет луны на
темном фоне, очень темной, густо-зеленой сочной травы, над которой навис
ужас смерти. Перед его глазами выступила надпись: "Мы родились, чтобы
умереть за Германию". Тут мысли Томаса унеслись далекодалеко в прошлое:
слова эти были написаны четкими черными буквами на воротах лагеря
гитлеровской молодежи, где Томас проводил лето, последнее лето перед
призывом в армию.
Эти черные слова выделялись особенно резко на фоне белого песка за
воротами, бесконечного песка, простирающегося до моря, шум которого был
слышен в лагере. Когда он читал эти слойа, то вдумывался в них так же
мало, как и его товарищи. Надпись существовала сама по себе-просто слова,
пьянящие и громкие. А смерть-кто знал ее, кто думал о ней, кто? Но однажды
ребятам пришлось доказать свою храбрость. Им завязали глаза и привели на
холм, высоты которого они не знали. Югендфюрер поставил их на край обрыва
и сказал: "Прыгайте вниз! - и добавил: - Это опасно, холм высокий, а внизу
камни.
Можно разбиться и даже сломать себе шею". Некоторые отказались прыгать,
и их с насмешками отправили обратно. Но из тех, кто остался, ни один не
спросил, зачем нужен этот безумный прыжок и почему это вопрос чести.
Тогда Томас вспомнил о надписи на воротах лагеря и сказал себе: "Теперь
уже не до шуток". Он услышал шум моря и прыгнул. В этот миг Томас, как и
каждый, кто прыгал, казался, наверное, очень смешным, так как югендфюреры
всякий раз раскатисто хохотали. И сейчас Томас снова вспомнил все это:
необъяснимый страх перед тем, что его ожидало, дыхание смерти, внезапно
вторгшейся в жизнь, прыжок, падение, которое казалось бесконечным и