"Холли Габбер. Мозаичная ловушка" - читать интересную книгу автора

своей волшебной палочки прямо в снег у целых, несломанных ног Саманты.
- А у этого твоего сокурсника есть телефон? - спросила она охрипшим от
волнения голосом. - Я долж-на позвонить ему прямо сейчас.
Или пролетавшая фея оказалась самой доброй из всех существующих в мире
фей, или действие ее волшебства оказалось предельно продолжительным - во
всяком случае, после целого ряда звонков Саманте, никогда в жизни не
проявлявшей такой активности, удалось связаться не с самим режиссером, но с
каким-то парнем из его команды. Парень, вяло роняя слова, заявил, что
вообще-то девушку на эту работу уже взяли, но босс ею страшно недоволен, так
что Саманта может приехать и попробовать свои силы. Требования просты: им
нужна умненькая расторопная барышня, которая с первого раза понимает, чего
от нее хотят, быстро и четко выполняет все распоряжения, умеет вежливо
разговаривать по телефону и при необходимости без всяких капризов приносит
боссу кофе, не пролив его по дороге.
Двери в зазеркалье, захлопнувшиеся перед носом Саманты восемь лет
назад, снова нехотя и со скрипом приоткрылись. И пусть это были двери с
черного хода, и пусть сияющая за ними чудесная страна оказалась немного не
той, какой представлялась когда-то, - Саманта была готова принимать ее
любой, распластываться, сжиматься до размеров иголки и протискиваться в
любые щели, лишь бы никогда больше не покидать безумный и суетный мир камер,
микрофонов и прожекторов; мир трезвомыслящих, циничных, остроумных,
красноречивых, наглых и амбициозных мужчин и женщин.
И как она могла теперь с восхищением смотреть на Роя - желторотого
двадцатилетнего мальчишку, когда ее окружали восхитительные люди? И разве
он - пусть не знающий жизни, но умный и честолюбивый мальчишка - не мог не
почувствовать, что она перестает видеть в нем мужчину своей мечты и начинает
смотреть на него все более трезво и пренебрежительно, уплывая мыслями
куда-то ввысь? Саманта, возможно, и не замечала, как меняется ее отношение к
Рою, но он, безусловно, все понял куда раньше и, перебив хребет своей
влюбленности, нанес опережающий удар. Он должен был расстаться с Самантой
прежде, чем та поймет, что переросла эту полудетскую связь. И кто знает,
быть может, для него это расставание было не менее, а то и более тяжким, чем
для Саманты. Она, во всяком случае, этого никогда так и не узнала.
К чести Саманты следует признать: она всего несколько месяцев
напоминала испуганную ученицу на экзаменах. В среде телевизионщиков она
освоилась довольно быстро и вскоре почувствовала себя свободно и комфортно:
в ней пробудилось присущее ей в детстве желание активно общаться с людьми,
демонстрируя при этом собственные артистизм и непосредственность. Новые
коллеги приводили ее в восторг, она впитывала как губка все изрекаемые ими
сентенции, запоминала все услышанное, жадно слушала быстрые, легкие, похожие
на игру в пинг-понг разговоры, в которых каждая подаваемая собеседнику
реплика сверкала остроумием и одновременно демонстрировала неограниченный
запас знаний. Позднее она поняла, что явилась в их мир совершеннейшей
девочкой-дурочкой, ничего не знающей, не умеющей правильно себя вести и
говорить в нужный момент нужные вещи, но готовой и, главное, способной
обучаться. Первые несколько лет Саманта почти физически ощущала, как в
процессе трения "мозгов о мозги" во время пустой болтовни или наполненных
подтекстами и недомолвками бесед (в которые, кстати, ее спокойно принимали и
даже благожелательно вы-слушивали) ее умственные способности подвергаются
активной шлифовке: она беспрестанно с пользой для себя усваивала нечто