"Диана Гэблдон. Чужеземец " - читать интересную книгу автора

проверить, как двигается сустав. Он поморщился от боли, но усмехнулся,
услышав мои слова.
- Тогда я вряд ли сидел бы полуголым в твоей комнате, точно? Нет, дело
в шрамах у меня на спине. - Он увидел мои вскинутые брови и начал
объяснять. - Элик знает, кто я такой - в смысле, он слышал, что меня пороли,
но не видел этого. А знать что-то - это совсем не то, что видеть это своими
глазами. - Джейми пощупал больное плечо, отведя в сторону взгляд, а потом
нахмурился, глядя в пол. - Это... наверное, ты не понимаешь, о чем я. Но
когда ты слышал, что человеку причинили какой-то вред, это просто одна из
вещей, которые ты о нем знаешь, и это не влияет на то, как ты его
воспринимаешь. Элик знает, что меня пороли, и знает, что у меня рыжие
волосы, и это не влияет на его отношение ко мне.
Джейми вскинул глаза, пытаясь увидеть, понимаю ли я его.
- Но когда увидишь это своими глазами, это... - он замялся, подбирая
слова, - это... ну, становится слишком личным, что ли. Мне кажется... если
он увидит эти шрамы, уже не сможет больше видеть меня, не думая при этом о
моей спине. А я увижу, как он думает об этом, и это вынудит меня снова
вспоминать о случившемся, и... - Он замолчал, пожав плечами. - Ну что ж.
Паршиво объяснил, верно? Осмелюсь сказать, я в любом случае отношусь к этому
слишком трепетно. В конце концов, сам-то я их не вижу - может, не такие уж
они и ужасные.
Я видела раненых мужчин, ковылявших по улицам на костылях, и видела,
как люди идут мимо и отводят взгляды, поэтому мне не казалось, что он
объяснил это паршиво.
- Ты не против, если я посмотрю на твою спину?
- Нет. - Похоже, он сам этому удивился и замолчал на минуту,
осмысливая. - Мне кажется... ты сумеешь дать мне понять, что сожалеешь об
этом, но при этом я не стану жалеть себя.
Он терпеливо сидел, даже не шелохнувшись, пока я обходила его кругом и
рассматривала спину. Не знаю, как он себе ее представлял, но выглядела она
ужасно. Даже при свете единственной свечи и учитывая, что я видела ее
раньше, я ужаснулась. Собственно, раньше я видела только одно плечо. Шрамы
покрывали всю спину, от плеч до талии. Многие уже превратились в тонкие
белые полосы, но остальные представляли собой толстые серебристые рубцы,
пересекающие гладкие мышцы. С некоторым сожалением я подумала, что когда-то
это была очень красивая спина. Кожа у Джейми была светлой и свежей, линии
костей и мускулов - изящными и крепкими, плечи плоскими, а позвоночник
проложил гладкую, прямую канавку между округлыми, сильными мышцами по обеим
его сторонам.
Джейми был прав. Глядя на эти жесточайшие повреждения, я не могла не
представить себе сцену, которая привела к таким результатам.
Я пыталась изгнать из воображения эти мускулистые руки, поднятые вверх,
разведенные в стороны и привязанные, веревки, врезавшиеся в запястья, медную
голову, в мучениях прижавшуюся к столбу, но шрамы с готовностью подсовывали
эти образы в сознание. Кричал ли он, когда его пороли? Я поспешно отбросила
эту мысль. Конечно же, я слышала истории о Германии, ставшие известными
после войны, слышала о зверствах более ужасных, чем это, но он не ошибся:
слышать - не то же самое, что видеть.
Я невольно протянула руку, словно могла исцелить его своим
прикосновением, стереть шрамы пальцами. Он глубоко вздохнул, но не