"Евгений Дзукуевич Габуния. По обе стороны Днестра (Политический детектив) " - читать интересную книгу автора

и графин вина.
- Вы уж извините, больше ничего нет, - смущенно сказала хозяйка,
приглашая гостей к столу. - Чем богаты, тем и рады. Время такое.
Она не пояснила, что именно она подразумевала под временем: то ли
конец зимы, когда припасы кончаются, то ли совсем другое, о чем сказать в
присутствии незнакомого человека не решилась.
- Да чего там... - Григорий жадно оглядел стол. - Мы понимаем... Не
так ли, Марчел? - обратился он к своему молчаливому товарищу.
Тот ничего не ответил, лишь кивнул. Первый стакан выпили, как
водится, за встречу после долгой разлуки, и гости набросились на еду.
После второго их лица порозовели, скованность, царившая в первое время за
столом, исчезла. Василий еще раз извинился за скудное угощение и добавил
как бы в свое оправдание:
- Да разве я один так живу? Считай, почти вся Протягайловка. Трудные
времена наступили, дорогой брат. Очень трудные. Не знаю, чем все и
кончится. Ну, а у вас там как? - он взглянул на Григория.
- Где это - у нас?
- Ну там, где ты живешь, - Василий тянул, не решаясь задать вопрос
напрямую.
Григорий разгадал эту примитивную хитрость и продолжил игру:
- А где я живу, ты знаешь?
- Точно не знаю, но вроде на той стороне... - неуверенно ответил
Василий. - Люди сказывали.
- Верно сказывали. Там и живу с тех пор, как за Днестр подался. И
живу, скажу тебе, дорогой Василий, хорошо. - Он со снисходительной
усмешкой оглядел стол, тарелки со скудной едой, старую потрескавшуюся
мебель. - А тебе, как посмотрю, не сладко под большевиками приходится. До
ручки, как видно, довели.
Василий тяжело вздохнул, посмотрел на жену, как бы ища у нее
сочувствия. Домника сидела молча, горестно поджав губы.
- Сам видишь. Если по правде - плохо, очень плохо. Кукурузы полмешка
осталось, а о хлебе уже и забыли. Большевики забрали подчистую. Колхозы
выдумали, будь они неладны. Все, говорят, будет там общее. А как оно,
добро, может быть общим? - Василий все больше распалялся. - Общее - значит
ничье. Голодранцы, одно слово. И в начальники себе выбрали самого
последнего голодранца. Ты Костаке Гонцу помнишь, ну того, что у отца
нашего покойного, мир праху его, работал?
Григорий согласно кивнул.
- Так вот, этот Костаке у них теперь председатель колхоза имени
Котовского. Это у них был главный военный командир, - посчитал нужным
пояснить Василий.
- Ты что, думаешь, я не знаю, кто такой Котовский? Герой гражданской
войны, как они его называют, а по-нашему - бандит, слава богу на том свете
уже, туда ему и дорога, пусть там геройствует. - Он резко хохотнул и
посмотрел на своего молчаливого товарища. Тот оскалил в улыбке неровные
гнилые зубы и поднял свой стакан. Василий только сейчас обратил внимание
на его руки - белые, холеные, с длинными, аккуратно подстриженными
ногтями.
- Вот за это и выпьем, друзья, - произнес он своим тихим, чуть
хрипловатым голосом. И опять Василий явственно уловил нездешний акцент. -