"Станислав Семенович Гагарин. Возвращение в Итаку" - читать интересную книгу автора

Потом мы узнали, что где-то в Тихом океане произошло смещение земной
коры, и родилась тектоническая волна цунами. Волна мчалась по океану, пока
не ткнулась в злополучный остров.
Вслед за первым валом с океана пришли еще два. Обе наши машины работали
полным ходом, и мы держались носом против тридцатиметровой темно-зеленой
стены с белой каемкой пены наверху. Нас волокло на берег, но якоря "забрали"
грунт, и мы устояли. Я видел, как волна развернула рыбацкий сейнер
неподалеку от нас. Вторая волна, идущая с океана, подхватила его, закрутила,
и сейнер исчез в водовороте...
Цунами ударила в поселок на острове и, отступив, унесла его в океан. А
мы устояли, и потом вокруг "Пищевой индустрии" плавали бочки со спиртом из
разбитого склада и люди. И мы вылавливали бочки со спиртом, чтобы оттирать
тех, кого удалось спасти.
Потом я часто ломал голову над тем, что произошло перед катастрофой,
задумывался над поведением нашего капитана и надеялся приобрести способность
чувствовать приближение чего-то большого. Большого счастья, беды, катастрофы
и радости... И когда сам занял место капитана на мостике корабля, то решил,
что такое качество приобрел: удача всегда сопутствовала мне, и я был уверен,
что приближение опасности сумею распознать.
Незадолго до катастрофы на меня свалились несчастья, правда, все они
случились на берегу, и мне не приходило в голову, что, может быть, все это -
предостережение большой беды в море.
Как бы то ни было, я не предугадал опасность вовремя.
Сверхъестественных способностей, как у кэпа "Пищевой индустрии", у меня не
проявилось, и, выслушав приговор областного суда, я отправился отбывать
отмеренное мне наказание.

...Исправительно-трудовая колония наша была на общем режиме и
разделялась на отряды.
Во главе отряда стоял офицер - начальник, у нас им был Игнатий Кузьмич
Загладин. Человек пожилой, не вредный, в отряде его даже любили, на свой,
конечно, лад.
На вид Загладин был щуплый, но силой бог его не обидел. Железный мужик,
сам видал его в деле. А брал больше словом. И любил приговаривать:
- Вольному - воля, заключенному - пай...
Пайка была не ахти, но жить можно. Только б волю к ней, к пайке,
добавить.
А Загладин добавлял:
- Получив - не берегут, потерявши - плачут... Эх, ребята, бить вас
некому. Человек, он рождается для воли, и большое это паскудство - запирать
себя за решетку...

Он вспомнился мне сейчас, когда я медленно шел по улицам города,
разглядывал встречные лица, поднимал голову к крышам домов и синему небу,
стоял у витрин магазинов, киношных реклам и под широким каштаном пил с
удовольствием квас.
Квас заморозили так, что ломило зубы, и я пил небольшими глотками, как
тогда воду из родника, на том острове.
- Дядя, - услышал я детский голос и повернулся.
Меня окликнула девочка, небольшая такая фея, с разбитой коленкой и