"Паулина Гейдж. Искушение богини " - читать интересную книгу автора

мере, отец мной точно не интересуется, а если не он, то кто же? Ибо он и
есть весь свет, разве не так?
Хатшепсут вздохнула. Она уже перестала понимать ход мыслей сестры.
- Неферу, а тебе придется выйти замуж за Тутмоса? Неферу устало пожала
плечами:
- Думаю, этого ты тоже пока не поймешь, а я так устала, что у меня нет
сил объяснять. Спроси фараона, когда его увидишь, - ответила она мрачновато.
Прогулка закончилась в молчании. Когда они вошли в залитый солнцем зал,
за которым начиналась женская половина, Неферу остановилась и мягко
высвободила свою руку.
- Теперь иди к Нозме, и пусть она тебя еще раз искупает. А то подумает
кто-нибудь, что во дворец оборванка с улицы забралась.
Она невесело рассмеялась.
- И я пойду к себе, подумаю, что надеть сегодня вечером. Вы тоже можете
идти, - обратилась она к двум усталым слугам, которые следовали за ними. -
Царской кормилице доложите позже.
Она рассеянно погладила Хатшепсут по голове и, позванивая браслетами,
удалилась.
В детскую Хатшепсут вошла в подавленном состоянии духа. Как все было
просто и весело, когда они с Неферу были маленькие и вместе носились и
проказничали день за днем. А теперь ей только и остается, что радоваться
обществу детей знати, с которыми она встречается в школе по утрам, да
наблюдать, как с каждым днем взрослеет и отдаляется от нее Неферу-хебит.
Между ними и так уже образовалась пропасть. После того как над Неферу был
совершен несложный, освященный временем ритуал, который символизировал ее
вхождение в таинственное и наполняющее трепетом состояние женственности,
девушку перевели в северное крыло дворца, где у нее были собственный сад с
прудом, рабы, советники и придворные, объявлявшие ее волю, и даже
персональный жрец, приносивший жертвы от ее имени. Хатшепсут видела, как из
нежной, беззаботной девочки ее сестра превратилась в неприступную замкнутую
даму, которая повсюду появлялась в сопровождении болтливой, вечно
кланяющейся свиты, оставаясь неизменно холодной и отстраненной.
"Ни за что не стану такой, - клятвенно пообещала самой себе Хатшепсут,
шагнув на порог детской, куда ей навстречу кинулась из своей комнаты
Нозме. - Я останусь веселой, буду видеть приятные сны и любить животных.
Бедная Неферу".
Хатшепсут было не по себе, и потому она сначала не обратила внимания на
Нозме, которая, едва завидев, во что превратилась вторая за день юбка, тут
же пронзительно завопила. Задумавшись о сне Неферу, она помрачнела словно
туча. Но ворчание няньки сделало свое дело, пробудив в девочке неведомое
прежде упрямство.
- Замолчи, Нозме, - сказала она. - Сними с меня эту юбку, расчеши мне
локон, побрей голову, и вообще - замолчи.
Результат превзошел все ожидания. Никаких воплей, никакого возмущения.
Женщина потрясение умолкла, застыв с поднятыми руками и сжатым, точно
капкан, ртом, но уже через мгновение склонила голову и отвернулась.
- Да, ваше высочество, - произнесла она, поняв, что последний царский
птенец пробует крылья, пока еще пугаясь собственной смелости, а значит, ее
дни в роли царской кормилицы сочтены.