"Сергей Гайдуков. Великолепная пятерка" - читать интересную книгу автора

сделал очень много. Едва ли не больше, чем за последние несколько лет. А
самое главное, что сегодняшние часы перечеркивали и уничтожали вчерашние
годы.
Сознавать это было тяжко, и вся тяжесть ложилась исключительно на плечи
Бориса, он не делился ею ни с кем: ни с женой, ни с дочерью. Это был его
выбор, и теперь уже было неважно, верен этот выбор или ложен. Мосты горели,
и запах гари чувствовался только Борисом.
Он повесил куртку, снял ботинки и выключил свет в прихожей. Дочь из
своей комнаты крикнула "Привет!". Борис ответил.
- Нормально съездил? - спросила жена. Он сказал, что нормально. Других
вопросов жена задавать не стала. Борис знал, что так и будет: Марину мало
интересовали его родственники, особенно дальние, особенно некстати
приболевшие. Именно таким было придуманное им объяснение воскресной поездки
за город без жены и дочери - в Можайск, к заболевшему родственнику. Жена,
услышав эту ложь, слегка поморщилась, но приняла, даже не уточнив степень
родства и не спросив имени заболевшего. Бориса это тогда даже не
покоробило - напротив, Марина сократила количество лжи, произносимой им.
- Будешь ужинать?
- Конечно... - сказал он и, следуя железному правилу хорошего вранья,
разбавил ложь правдой: - Я заехал там в одно кафе... Перекусил
по-быстрому... Но это было слишком давно...
Если бы его спросили, он сказал бы и название кафе, и примерное
количество посадочных мест, и вспомнил бы свой заказ и во сколько ему это
обошлось... Потому что это было правдой - Борис честно промчался по
Можайскому шоссе, пересек МКАД и ехал дальше, пока не наткнулся на это самое
кафе. Там он совершил ритуальный прием пищи - ритуальный, потому что целью
было не насытиться, а отметиться, запасть в память официанткам. Борис сделал
это элементарно просто - он попытался расплатиться пятисотрублевой купюрой,
сдачу с которой ему дружно собирали всем коллективом кафе. А вот дальше по
Минскому шоссе он не поехал, он свернул влево, доверяясь уже не собственным
познаниям в географии Московской области, а сведениям, сообщенным ему на
"стрелке" в Александровском саду.
Его не обманули - вскоре Борис въехал в небольшой поселок с
бензоколонкой на окраине. Он спросил у человека в лукойловской униформе,
может ли он оставить до вечера машину, и ему ответили утвердительно, назвав
вполне приемлемую цену. Борис не без сомнений вылез из "Ауди", но взглянул
на часы, и сомнения исчезли - время поджимало. Он бросился бежать так, как
много лет уже не бегал, он бежал, как будто от результатов этого забега
зависела его жизнь... Хотя - почему "как будто"?
Борис выскочил на шоссе как раз в тот момент, когда рейсовый автобус до
Рязани с пыхтением тормозил у обочины. Немолодые женщины с ведрами и
корзинами долго забирались внутрь, и Борис успел. Он пробрался в конец
салона, втиснулся на свободную половинку сиденья и надвинул бейсболку на
глаза, изображая глубокий сон. На самом деле он был чертовски далек от того,
чтобы отключиться - сердце бухало о грудную клетку, словно кузнечный пресс,
спина покрылась липким потом, колени дрожали... До Рязани Борис едва пришел
в себя.
А когда пришел в себя, то пора уже было действовать дальше -
высаживаться из автобуса на самой окраине Рязани и садиться в другой, уже
городской, автобус, чтобы оказаться в конце концов в запущенном старом