"Вера Галактионова. Тятька пошутил" - читать интересную книгу автора

болеть! Никакого спасу нету. Он в баню скорей - пропарю. А уж когда
наколдуют, знай от тепла-жара сразу хуже становится, сама перва примета.
Дяденька оттудова, как пуля, выскочил, с голиком березовым в избу влетел, и
не больно оделси. А оне, зубы, сильней да сильней. Всё шибче и шибче!
Дедянька-то до самого вечеру по избе на карачках ползал, по печке кубарем
каталси. И вот кататся дедянька по печке, плачет в голос, криком кричит -
опух. И Барма всходит:
- Васятк! Айда к девкам!
А онё в робятах ходили к Паньке Курмышенской: она на Курмыше жила и губы
медом мазала. Вот она губы медом намажет, а оне ее цолуют.
Дедянька-то с печки уж и не калякат:
- Како "к девкам", Барма? Я ведь с зубами на стенку лезу.
А Барма и засмеялся:
- Э-э-а!.. Айда, собирайси. Щас всё пройдет. Это ище тятька пошутил!
Ну и что? Шагнул дяденька с Бармой за вороты - и вот быдто рукой сняло!
Барма - он ведь много чего умел.
Вот раз в парнях пошли они с дедянькой в караулку. В лесу, в Едельном
клину, караулка стояла, в ней сторож лес ухранял. Ну а когда сторожа нету,
дедяньку посылали. Оне с Бармой соберутся и пойдут. И вот, дедянька
сказыват, ночью стоят оне в лесу. Барма ёму и показыват:
Погляди-ка, Васятк.
А оттудова Долгу гору видать. Глядит дедянька на Долгу гору - она далёко,
ночью не разглядишь. И видит: на самой вершине быдто кто костер большущай
раздул. И костер этот так видать, как иг не быват сроду. И огонь видать, и
дым видать, а вокруг костра вроде темны люди ходют. Глядит дедянька - вот
сыматся этот костер большущай вместе с людьми, над лесом подыматся и летит
прямо на них, и всё больше да больше делатся. И люди с костром летят и так
же в небе вокруг костра ходют, как вроде переговариваются. Дедянька-то
испугался: "свят, свят..." А Барма-то тут и засмеялся. Ну. И костер вместе с
людями на полнеби рассыпалси.
Ладно. В караулку взошли, свет в лампе вздули. Дедянька взял граненай
стакан, самогону налить. Барма-то и говорит:
- Глянь, Васятк. Стакан-то - с трещиной. Лопнул. Дедянька глядит - а как
раз по середке по самой вроде надрезано: трещина.
- Эх! Чуть ведь не налил! - баит. - Донышко-то отвалилось ба...
Ну и выкинуть стакан-то хотел. А Барма смеется:
- Погоди, не бросай.
Глянул дедянька - а стакан целай!
- Барма! Да только щас трещина была! А он:
- Наливай, Васятк. Не бойси.
...Да-а, Барма сильнай колдун был. Что Барма, что Гаврила. Ну не сильней,
конечно, свово отца. Наталья-то, это Соньки вашей мать, а Барме племянница,
она уж потом, позжее переняла. Она ведь молоденька замуж выходила. Мясник
муж-то был, квартирешка у него в Сызране окыл вокзала. А оне там, в этих
домах, как ведь живут? Под замком и день и ночь, Каждай в своей скворешне
сидит, из окошечка высовыватся и на протуар оттудова сверху смотрит.
Наталья-то, чай, тогда в театре работала. Артистам одежу кой-какую
нарошинску шила и их убряжала. Ну не больно ее там приголубили. Не приветили
что-то. Разжаловали. Я, мол, там ее на первом же случае раскусили. Не
утерпела, чай, да, може, какому артисту килу и посадила. А там ведь