"Юлия Евгеньевна Галанина. Да, та самая миледи " - читать интересную книгу автора

Ад и преисподняя его и встретили.
Спасло де Витри от увечий только клятвенное уверение рассказать обо
всем, что творилось в Париже.
Но сначала я вскрыла письмо.
"Миледи! Будьте на первом же балу, на котором появится герцог Бекингэм.
На его камзоле Вы увидите двенадцать алмазных подвесков; приблизьтесь к нему
и отрежьте два из них.
Сообщите мне тотчас же, как только подвески будут в ваших руках" -
писал кардинал.
Судя по рассказу де Витри, дело обстояло следующим образом:
Его Высокопреосвященство решил разыграть небольшую галантную
комбинацию. С помощью камер-фрейлины королевы госпожи де Ланнуа на
собственной писчей бумаге Анны Австрийской было составлено маленькое
письмецо, в нежных выражениях призывающее влюбленного герцога в Париж.
Печать тоже была подлинной, а почерк искусно подделан.
С помощью этого письма надеялись привлечь Бекингэма в Париж, а там раз
и навсегда вывести из игры путем громкого скандала.
Ставка делалась на события последних лет, которые с удовольствием
смаковали при всех дворах Европы. Первый министр английского короля имел
наглость избрать предметом своей любви французскую королеву. "Ах, как это
возвышенно!" - шептались восторженные девицы. - "Ну прямо Ланселот и
королева Гвинерва! А белокурый герцог такой красавец!"
С белокурым красавцем герцогом у меня, как и у множества дам при
английском дворе, были тесные телесные отношения. Может быть чуточку более
тесные, чем у прочих, потому что он любил блондинок, а для меня был лучшим
источником сведений, какой только можно представить.
Герцог Бекингэм, безумно влюбленный в королеву, охотно позволял
сострадательным красавицам утешать себя, безутешного, и в меру женских сил
скрашивать его одинокий досуг. Было и смешно, и грустно.
Я думаю, что в этой истории мужчинами двигала отнюдь не любовь, но лишь
отращенная до невыносимых размеров гордыня. Вызов. Бекингэм упивался своим
чувством к королеве, тем, что он осмелился полюбить ее и довел свое чувство
до сведения всего мира.
Бекингэм великолепный, Бекингэм неотразимый, пылкий Бекингэм, любимый
королевой...
По- моему личному мнению, Бекингэм в первую очередь любил весь тот шум
вокруг собственной персоны, а потом уж сам предмет ухаживания.
В конце концов, не он первый и не он последний смертный, которые любили
королев. И, насколько я знаю из рассказов своей кормилицы, даже бывали
случаи, когда все кончалось благополучно. Людовик Орлеанский все-таки
добился Анны Бретонской, правда, ему пришлось стать королем. С другой
стороны Мария Английская предпочла отказаться от короны вдовствующей
королевы Франции, но остаться со своим любимым Суффолком, пусть и простой
герцогиней. Меньше шума и больше дела - и глядишь, все бы сложилось совсем
иначе.
Но, боюсь, герцог затеял весь этот эпатаж лишь для того, чтобы
привнести в свою скучную жизнь чуточку перца.
Людовик Тринадцатый... Роль оскорбленного супруга он играл с большим
удовольствием, но его главное чувство к Анне Австрийской можно определить
одним словом - равнодушие. Он был гораздо умнее, чем казался окружающим и