"Мария Галина. Совсем другая сторона" - читать интересную книгу автора

пользу и, вообще, плавают в полном всяких неприятных неожиданностей мире,
точно рыбы в воде. Мне всегда нужно знать, что случиться через час - лучше
бы, правда, ничего не случалось. Никогда не понимала, какой кайф в дамских
романах, в которых
бедную женщину судьба швыряет как щепку по воле волн, пока она не
найдет тихую пристань в объятиях своего героя - когда она могла найти эту
тихую пристань еще на первых страницах романа, выйдя замуж за какого-нибудь
герцога, который ей уже делал предложение, но, видите ли, с первого взгляда
не понравился. В результате она в обоих случаях будет стирать пеленки и
швырять в мужа сковороду - но предварительно, почему-то, предпочитает как
следует потрепать нервы
себе и окружающим. Я люблю спокойную, размеренную жизнь - кто ее,
кстати, вообще видел?
За всеми этими бесплодными размышлениями я не заметила, как стемнело -
в лесу и днем было темновато, а потом тьма неожиданно сгустилась и я
перестала различать стволы деревьев. Я ехала, отдав повод и предоставив
лошади самой выбирать дорогу, а она, видимо, полностью полагалась на едущую
впереди парочку. Головную лошадь я видела - она была светлой масти и
мелькала впереди смутным пятном.
Вскоре после наступления темноты, Хаарт перевел лошадь в шаг, мы
прошагали еще минут десять, и, наконец, остановились в каком-то месте,
которое, по-моему, ничем не отличалось от остальных. Мне ничего не
оставалось, как слезть тоже. Он молча смотрел, как я расстегиваю подпруги,
кладу перевернутое седло на землю и протираю спину лошади пучком травы.
Потом он сказал:
- Странно, что ты хoть как-то ездишь верхом.
- Мой отец был палеонтологом. Я ездила с ним в экспедиции.
Он даже не спросил, что такое " палеонтолог", а , может, знал. Забрал у
меня повод и увел лошадей куда-то за поваленное дерево.
Потом вернулся и стал разводить костер. Делал он все привычно, умело,
но за все это время не произнес ни слова. Я особенно не усердствовала -
просто сидела и смотрела на огонь. Когда в котелке закипело то, что там
кипело, он протянул мне жестяную кружку. Это был какой-то отвар из трав, по
вкусу дрянь порядочная, но, по крайней мере, горячий.
- Есть хочешь? - спросил он.
- Ага, - удивленно откликнулась я.
Он порылся в своем рюкзаке и протянул мне подозрительного вида хлеб,
уже довольно черствый, и кусок такого же черствого сыра. Я подмела все это
за пару секунд - я и не думала, что так оголодала.
Он спокойно наблюдал за мной.
- Тебе действительно нужно туда возвращаться? - наконец, спросил он.
Я как следует подумала.
- Зачем? Я хочу сказать... что я там оставила?
Я оставила там холод и мрак, и звуки выстрелов на ночных улицах, и
друзей, которых уже не было. Та жизнь закончилась, когда за мной гнались
штурмовики - с таким же успехом они могли меня убить.
тяжелых временах нет ничего хорошего - они ломают вашу жизнь
равнодушно, не спрашивая - все, на что вы надеялись, все, о чем мечтали...
Но, когда они наступают, гораздо легче отличить важное от неважного. Все,
что, казалось, определяло, все, что наполняло существование смыслом во дни