"Наталья Галкина. Ночные любимцы. Повесть" - читать интересную книгу автора

окружении "подозрительных особ" мужского пола должна обитать
именно я; и в самом деле, видимо, во всем происходившем имелась
доза извращения.
-- Ну, знаете, -- сказал Леснин, оглядывая оказавшиеся у него на
руках карты, -- такое единовременно на руки получить можно,
только если сам дьявол сдает.
-- Дьявол, должно быть, большой искусствовед, -- заметил
Шиншилла, -- полагаю, велика у него тяга и к господину Гёте, и к
господину Гуно.
-- Прекратите поминать его к ночи, -- сказал, смеясь, Хозяин.
-- Видимо, -- не унимался Шиншилла, развалясь в кресле красного
дерева с потрепанной обивкою розового атласа и поправляя
маленькую сережку в правом ухе (днем он заклеивал дырочку для
сережки пластырем или замазывал гримом), -- он страдает манией
величия либо преувеличения и поэтому считает свою персону
основной темою, идеею, сквозным сюжетом и главным действующим
лицом литературы и искусства. В них, в основном, и
представительствует.
-- В основном? -- рассеянно спросил Камедиаров, разглядывая веер
карт, зажатый в левой руке, и водя над ним нерешительной правой,
не могущей выбрать нужную.
-- Может, закроем эту тему? -- сказал сидящий у рояля Сандро.
-- Твоя христианская натура, о подпольный катакомбный
прихожанин, не выдерживает упоминаний о враге рода
человеческого? -- спросил, снимая очки, Николай Николаевич.
-- Подпольный катакомбный -- плеоназм, -- заметил Леснин,
отпивая глоток киндзмараули из широкого бокала алмазной грани с
длинной ножкою; когда такими, неполно налитыми, бокалами
чокались, шел дивный звон, который я обожала.
-- Дитя подземелья. -- Шиншилла поправлял теперь кружево манжет;
он постоянно охорашивался, по обыкновению принимая изящные позы,
потягивался наподобие ленивой кошки и напоминал о балете, даже и
не желая того, в каждом его жесте дремала выучка, па, позиции,
дрессированность живой заводной игрушки.
-- А вот вам, пожалуйста, бубновый валет, -- сказал Камедиаров,
выкладывая выбранную карту.
Они все время меняли игры, я не могла запомнить, во что они
играют: в винт? в вист? в буру? в дамский преферанс? когда я
переспрашивала, их от моего невежества хохот разбирал.
Хозяин зажег свечи. Шторы были задернуты, свет погашен. Огоньки
играли в винно-алом стекле жирандолевых подставок, в сапфировых
стеклышках люстры, в хрустале подвесок. Наше сборище стало еще
колоритней и окончательно напоминало театр. Настоящий театр
располагался в ближайшем саду, выходившем на набережную, но
скромные его постановки -- оперетки и современные водевили --
нашим мизансценам в подметки не годились.
-- Между прочим, -- сказал Хозяин, -- ко мне за эту неделю
дважды вламывались воры.
-- Что украли? -- спросил Шиншилла.
-- Ничего.