"Д.Е.Галковский. Разбитый компас указывает путь " - читать интересную книгу автора

лепить из провинциального вздора Федорова и Вернадского великую сенегальскую
философию.
Но и постройку философского Ленинленда осуществить не удалось. Как это
ни парадоксально, программу сорвала перестройка. Дело это спокойное, не
шебутное, требующее социальной стабильности (диплом, аспирантура,
кандидатская, женитьба на дочке второго секретаря обкома, стажировка на
Западе, докторская, членкорство, Ваганьково). Это работа коммунистического
насекомого, уверенного в завтрашнем дне: вылупиться из яичка, сгрызть куст,
заползти в щель, окуклиться, снова вылупиться, спариться, отложить яички.
Подул ветер перестройки, и хитиновые куколки, выскочив из уютных гнезд,
превратились в шелуху. "Кладка" не состоялась. А человеческим путем подобную
махину не поднять - это по плечу только социальному организму. Организм
разрушился - насекомые беспомощно и бесцельно заползали по стеклянной
поверхности. Программа погибла, а что может насекомое без программы? В
условиях самомалейшей свободы печати "кувакинианцы" оказались беспомощны,
ибо не способны написать ни одной интересной строчки, хотя бы случайно, по
закону слепца, однажды в жизни попадающеего в цель. Они, а я их видел
достаточно, - глупы. Глупы БИОЛОГИЧЕСКИ - позорной мужской глупостью. Муж
пришел на кухню:
- Лен, я письмо отправил. Да не дуйся ты, отправил, говорю. Все в
порядке. Зачем тебе беспокоиться-то я сам. Индекс поставил. Марку наклеил.
Наклеил по-умному. Я ее внутри конверта наклеил, чтобы хулиганы на почте не
отклеили.
И жена, вытирая тарелки на кухне, отвернувшись беззвучно плачет: "Мой
муж - дурак".


IV

Выше я уже говорил, что большевики положили глаз на философию не
случайно. Это и понятно: азиатская реакция против европеизации должна была
вестись под знаменем борьбы с дикой азиатской империей Романовых. Никакого
парадокса тут нет. Даже лоботряс-школяр, выгнанный из седьмого класса за
"неуспешность", стремится обосновать позорное изгнание собственным
интеллектуальным превосходством над рутинерами-учителями. Вспомним, что
шиитская революция в Иране велась именно под лозунгами борьбы с азиатской
деспотией. Шахский режим, имея практически неограниченные финансовые
ресурсы, тратил огромные суммы на просвещение. Но средневековый народ, не
способный в своей массе к систематическому мышлению, был просто не в
состоянии получить европейское образование. Европейская наука не давалась,
раздражала и угнетала. Но кто же признается в собственной отсталости? Речь
пошла о развращающем влиянии белых дьяволов, о растленных и развратных
дураках-американцах, скупающих иранских студенток для своих гаремов. Местные
студенты захватили посольство США. Началась европеизация Ирана.
В этом смысле показной интеллектуализм невежественных большевиков
вполне естествен и понятен. Зачем остервеневшему от своего сумасшествия
Ленину или деревенскому хаму Ворошилову понадобилась вдруг философия? Взяли
бы просто да и свалили все произведения ума человеческого в отхожую яму. Но
бритый череп большевика щурился хитрой чукотской рожицей: "Большевик,
однако, умный." Большевик же большой: самый высокий, самый сильный, самый