"Иштван Галл. Первоапрельский дурак " - читать интересную книгу автора

проскочили между зубцами, остаются на блюде. Пока что. Выхлебать жидкую
подливу и потом успеется.
Аналогичный процесс свершается и в данный момент.
По обеим сторонам города советские танковые клинья устраивают прорыв,
нацелясь на стратегически важные пункты. При этом Шомфа совершенно не
принимается во внимание: во-первых, из-за плохой шоссейной дороги;
во-вторых, из-за неудобного географического расположения (до отдаленных,
расположенных уже на австрийской территории, военных пунктов отсюда пришлось
бы добираться в обход). Поэтому основные наступательные силы оставляют этот
незначительный кусочек второй волне.
По причине гибкого и образцово быстрого отступательного маневра
(понимай: панического бегства) атакуемых немецких и венгерских частей в
городе и понятия не имеют об истинном положении вещей. Застрявший здесь
немецкий батальон - под командованием майора фон Хасселя - с обидой
констатирует, что противник не решается напасть; однако у немцев все же
зарождаются дурные предчувствия, и с помощью радистов они пытаются наладить
связь со штабом своей дивизии, откатывающейся все дальше и дальше на Запад.
Зато венгерский "Легион хунгаристов" опьянен победой. Ну разве не ясно, что
колесо фортуны наконец-то повернулось в нужную сторону? Война выиграна - как
дважды два четыре. Немцы на каком-то участке фронта пустили в ход
чудо-оружие, и полчища "азиатов", как в свое время орды хана Батыя, бегут
без оглядки вспять. Теперь только и остается, что преследовать их до самой
Сибири. Но этим уж пусть займутся немцы...

* * *

В господском доме полагают иначе. То есть Миклош Ради полагает иначе, а
мнение остальных вовсе и не важно, ведь он довлеет над окружающими, как
яичница-глазунья над тарелкой шпината. Немцам он сроду не доверял. Живет
анахоретом, подчеркивая свою обособленность. Вот уже целое десятилетие почти
не принимает участия в общественной жизни комитата, и те, кого это касается,
могли бы извлечь для себя урок. Однако все принимали его поведение за
старческое чудачество.
Летом сорок первого, услышав по радио, что Венгрия вступила в войну, он
молча выключает приемник ("Филиппс" новейшего немецкого выпуска) и
отправляется на прогулку.
Долгое время бродит по парку. Деревья и кусты того и гляди вспыхнут
пламенем от летнего зноя. Дойдя до самого глухого, укромного уголка, Миклош
Ради останавливается. Озирается по сторонам, но не обнаруживает соглядатаев.
И тогда думает про себя: это не доведет до добра.
Точно примечает место, где ему пришла в голову сия дерзкая, для людей
его круга прямо-таки бунтарская мысль. Глядишь, со временем здесь станет
возвышаться обелиск.
Полтора года спустя, после поражения венгерской армии на Дону, он
красноречивым взглядом обводит своих домочадцев и снова отправляется на
прогулку. Парк застыл, укрытый снежной периной. Господин Миклош стряхивает с
усов морозный иней, и мысли его созвучны элегическим строкам поэта: "Злой
рок преследует нас искони..."{6}
После немецкой оккупации он ссорится со старшим братом Белой Ради (о
нем шла речь выше), который даже в такую лихую годину не намерен отказаться